Но приходит мой добрый гений, красивый мальчик Серёжа, и, застенчиво пощипывая мягкие усики, говорит:
— Вячеслав Георгиевич, вы меня простите, но это не годится. Теперь, знаете, совсем другой стиль — студенческо-спортивный.
Я показываю ему джинсы производства Микулинской фабрики, с отвисшей мотнёй и прилепленным на ягодице Чебурашкой. Серёжа сокрушенно цокает. Он уходит домой и возвращается с хорошо потёртыми техасами «Вестерн Джонс» и оранжевой махровой рубашкой, у которой вместо пуговиц легкомысленные завязочки.
Мы с Серёжей примерно одного роста и комплекции. Я переодеваюсь и сразу становлюсь похожим на преуспевающего кандидата наук или переводчика Интуриста.
Затем мы садимся в «жигули» Серёжиного папы и едем.
Серёжа замечательный молодой человек. Он открыл для меня совершенно иной мир, чем тот, в котором я жил до сих пор. О существовании этого мира я только догадывался по внешним проявлениям и, признаться, относился к нему неодобрительно, так как не знал его экономической основы, его материальной базы. Ещё Серёжа открыл для меня тип человека, зарождающегося на перехлёсте двух ипостасей нашего суматошного века: на перехлёсте энергичного и предприимчивого технического прогресса с ненасытным вещизмом.
Серёжа — студент пятого курса института народного хозяйства. Но студент он днём. И отчасти вечером. Рано утром Серёжа — дворник в домоуправлении. По выходным и праздничным дням он пожарник. В каникулы Серёжа — боец студенческого стройотряда или член дикой бригады шабашников. Зимой он долбит лёд на тротуарах, очищает мусорные бачки, по вечерам, одевшись в элегантный костюм, обходит нерадивых жильцов и строго, но культурно делает им внушение. За это домоуправление платит Серёже пол-оклада и обеспечивает его бесплатной квартирой. Весной Серёжа, взяв недельный академический отпуск, подряжается сбрасывать снег с крыш, а летом на этот снегоуборочный заработок отправляет в Алупку жену и дочку (да, у Серёжи есть жена-студентка и крохотная очаровательная дочка). И даже «жигули», которыми Серёжа так искусно и небрежно управляет, не стопроцентно папины. Две с половиной тысячи, заработанные прошлым летом на Колыме, вложил в них Серёжа.
Короче, Серёжа — типичный представитель современной «золотой молодёжи». Но «золото» своё он добывает, в отличие от поколения «стиляг», не из родительского кармана. Он куёт его сам. Куёт весело, энергично, предприимчиво.
Даже страшно делается за Серёжу. Не за сегодняшнего, разумеется, — за завтрашнего. За Серёжу — молодого специалиста с месячным окладом в девяносто рублей и без дворницкой бесплатной квартиры.
