Стихоритмия | страница 19
Только тихо и еле дыша.
Нет на свете стихов плохих,
Есть ленивая в теле душа.
Покажите мне старый альбом,
Где мои фотокарточки спят.
Напоите меня этим сном,
Не будите меня лет пять.
Обманите меня перед сном,
Обещайте мне солнце и май!
Напоите хорошим вином…
Или лучше — налейте чай.
Лили
О, Лили, опадала листва.
Только юг забывать не устану.
Ведь не те это были слова,
Что желанными кажутся спьяну.
О, Лили, опадала листва.
Помню месяц над горным хребтом.
Он светил, не давая покою.
Говорил я совсем не о том,
О чем думали вместе с тобою.
Ах, Лили, западали слова.
И пускай я не видел Шираза,
Как не видел Босфор никогда.
Мне милей от родного Кавказа,
Когда рядом такие глаза.
Да, Лили, это было вчера.
И пускай эти горы запомнят,
Что я им рассказал в тишине.
Ведь ненужные чувства покоя
Я спалил на прощальном костре.
О, Кавказ, голубая дуга.
Счастье
Где бы счастье отыскать?
Я набрал бы много.
Стал бы людям раздавать,
Просто, на дороге.
Заглянул бы в детский дом,
Подарил бы детям.
Положил бы под окном
В хмурый день соседям.
Маме выслал бы домой,
Пусть поставит в вазу.
Был бы брат сейчас живой —
Всё отдал бы сразу.
Если б стали все вокруг
Счастливы безмерно,
То и я, мой милый друг,
Стал бы непременно.
Есенин
Осень вновь будоражит умы.
В эту осень я тих и смиренен.
Но в мои черно-белые сны
Стал является Сергей Есенин.
Вот опять он зашёл ко мне.
Среди ночи зашёл, без стука.
Снял пальто, а затем кашне.
Улыбнулся, подал мне руку.
Он гранёный протёр стакан,
И хрипел мне на кухне с пьяну,
Что вся жизнь — роковой обман,
И тянулся опять к стакану.
Мы с ним пили всю ночь вино,
Я забыл, что он мне приснился.
Он курил «Беломор» в окно,
И луну обоссать грозился.
Он смеялся, и пил опять.
Иногда говорил стихами.
И свою золотую прядь
Без конца поправлял руками.
И в дыму папирос густом
Он под утро сто раз прощался.
И ушёл в «Англетер» потом,
Ну а я? Ну а я остался.
Про коня
Ноябрь. Густая прокисшая грязь
Печатает след от копыт.
За хмурым хозяином, в сад волочясь,
Отвязанный конь не спешит.
В запутанной гриве солома висит,
Белеет на моське слюна.
На ребрах худых полосою блестит
Замыленный шрам от седла.
Не гладит хозяин по шее рукой,
В сторонке засаленный кнут.
Он молча мотает веревкой тугой
Последний, смертельный хомут.
Из кожуха выйдет на улицу нож,
И кровь устремится на грудь.
Забьётся в коленях предсмертная дрожь,
И не продыхнуть, не глотнуть.
Холодное небо в глазах отразит
Последний заоблачный сон.
А в тихом дворе одиноко стоит
Телега с кривым колесом.
Неизвестному солдату
Лежит боец за ржавою оградой.