Такого рода спектакли у нас случаются, ими нас не удивишь. Малов даже повеселел, взбодрился. Пришел его звездный час. Что бы мы сейчас без него делали" как бы развязали узел. А он одним махом: "Товарищ Полосов останется в лагере, он мне самому нужен". Гений все-таки. Никому не приказывал, никого не просил и никого не обидел, не ущемил.
Но вот Валентин... Не ушел, не отвернулся. Скандал-то из-за него, тут любой почувствовал бы себя неловко. Хоть бы сделал вид, что ему все до лампочки, разбирайтесь, мол, без меня, как знаете. Нет же, стоял посреди базара и смотрел во все глаза - жадно, остро, с каким-то садистским любопытством. Да еще, клянусь, ухмылялся. Меня даже передернуло. Он ли это или его двойник? Сколько ж у него обличий?
От инцидента пошли круги. Львович, видимо, решил отыграться на статисте. Еще при дележе, оставшись с носом, прошипел во всеуслышанье: "Не ожидал от вас, молодой человек. Это вам так не пройдет". Никто не понял, чего он не ожидал, но знали - не пройдет. Иначе он не был бы Дверью-Ударенный. Часа два он где-то пропадал, а во время ужина вручил Малову запечатанный конверт. Принародно, демонстративно - чтобы все видели и слышали. "Вот. Заявление. Прошу рассмотреть и принять меры. Самые радикальные!"
Все-Таки-Женщина приняла на свой счет, пальцы к вискам: "Вы почему всех пугаете?! Кто вам дал право?! У меня от вас давление. Не могу!" Ушла, оставив недопитый компот. Потом, когда все разошлись, вернулась, допила.
Кому весело, так это АСУ. Постреливает во всех подряд. Ему только дай повод, а тут такой полигон, столько мишеней! Меня до времени не задевает, знает, что и сам может схлопотать. Но не выдерживает, это выше его сил. "Вы истинная олимпийка, Ирина Константиновна, такое спокойствие! В конверте-то бомба". Это что еще за намеки?
* * *
Пока светло, надо отписаться. Все пишут. Повально, поголовно. Не лагерь, а канцелярия. Пристроились кто где и строчат. В самых разных жанрах - отчеты, графики, письма. Малов - наверняка приказ или инструкцию. Кто-то, не исключено, вдохновился на очередное заявление. Тоже уважаемый жанр. Ни к какому другому не относятся с большим вниманием.
И Валентин пишет. На "нашем" валуне. Одну ногу под себя, другая коленом вверх. На колене рыжий блокнот, с которым он не расстается - кенгуренком так и торчит из заднего кармана джинсов. Заполняет, значит, дневник. Там, думаю, и про меня. Заглянуть бы!
Ко мне спиной, лица не вижу. Интересно, какое у него сейчас выражение?
