— А возница какой был: пожилой или молодой?
— Да бес его знает. Не то чтобы молодой, не то чтобы старый, лет тридцать пять, может быть. Борода лопатой, дык она у всех у них лопатой. Зипун… да обычный зипун, темный такой, за лошадьми ходить. Это ж только у господ слуги в белые ливреи обряжаются, правда? Говорю ж, совсем не запомнил.
Шумилов помолчал немного, оглянулся по сторонам, нет ли кого рядом. Убедившись, что они одни, сказал негромко:
— Ну, а с мебелью в кассе Мироновича, признавайся, Варфоломей, твоя работа? Ты переставил? Да ты не бойся, братец, никто от меня ничего не узнает!
Варфоломей вздохнул и с тоской в голосе пробормотал:
— Истинный крест, не я мебель двигал. Но знаю, кто.
— Другой дворник, — закончил его мысль Шуми-
лов. — Правильно я говорю?
— Так точно-с, господин репортер. Илюха Прокофьев это сделал, его сама Саррочка попросила. Я так думаю, она спать собиралась лечь на новом диванчике. Но только Ванька не сознается никогда.
Шумилов протянул Варфоломею две десятирублевые банкноты, сказал коротко:
— Бери, заработал.
Дворник схватил бумажки, перегнул раз-другой и спрятал за отворот рукава шинели. Проделано это было с ловкостью настоящего фокусника.
— И, наконец, Варфоломей, самый последний вопрос: ты точильщика ножей, что у вас во дворе сегодня терся, хорошо знаешь?
— Да не то чтобы очень. Он всего-то дней десять как тут объявился. Я даже по имени его не знаю. А что, про него вы, барин, тоже хотите рассказ писать?
— Про него я точно ничего писать не буду, — с этими словами Шумилов открыл дверь подъезда и шагнул на тротуар Невского проспекта.
В Петербурге великое множество мест стоянок извозчиков — у вокзалов, гостиниц, рядом с рынками, театрами, церквами. Столичные извозчики образовывали целый мир, построенный по земляческому принципу, со своими деловыми традициями, этикой поведения и даже фольклором. Полиция выдавала извозчикам, прошедшим должную регистрацию в городской управе, номерные жетоны. Существовали официально установленные правила, регулировавшие все аспекты их трудовой деятельности.
Но помимо этих правил были и неписаные законы, выработанные многими поколениями русских извозчиков. Как правило, извозщицкая артель состояла из выходцев одной деревни либо одной местности, зачастую объединенных узами кровного родства. Среди столичных извозчиков существовали многочисленные «костромские», «ярославские», «псковские» и прочие артели. Их члены строго соблюдали правило обслуживания конкретной территории, неофициально закрепленной за артелью. Чужакам возбранялось «перебивать клиента» у соседа на его территории, а также заниматься извозом за меньшую плату, чем это было принято в данном районе, сие грозило нешуточным конфликтом, улаживать который принимались выборные старосты артелей.
