— И вас не расстреляли? — спросил Афросиаб.
— Почему не расстреляли? Расстреляли…
Просто непостижимо, до чего любят и умеют веселиться пришельцы из иных краев. Рюмки заходили, ножи застучали, дым, как говорится, пошел коромыслом. Тахтабай плясал со старухой, я — с каким-то стариком. Все были очень рады за своего Тахтабая, особенно отец жениха. Радость и счастье переполняли его маленькое тело. Он вскочил на стул и закричал:
— Эта свадьба — самое выдающееся событие за всю историю нашего поколения! Сынок, неужели я дожил до этого часа? Жаль, что твоя бедная мама не видит твоего триумфа. Она с рождения прикована к постели. Но ничего, она приедет к вам и будет жить у вас, дорогие Йося и Фира! А мы будем нянчить внучат. Уж вы не затягивайте с этим! — весело засмеялся Афросиаб и хитро подмигнул нам с Тахтабаем.
— А Тахтамыш? — я спросила. — Когда он приедет?
— Какой Тахтамыш?
— Как это какой? — встрепенулся Иосиф. — Который везет нам индийские шелка, арабскую бирюзу и калмыцкие изумруды.
— Йося, — говорю я. — Причем здесь калмыцкие изумруды? Тахтамыш — мой любимый возлюбленный, брат Тахтабая, и старший сын Афросиаба.
— Нету у меня никакого старшего сына, — говорит Афросиаб, — у меня есть один сын, мой единственный Тахтабай, муж прекрасной Милочки…
— Горько! — закричали карлики.
Тахтабай поворачивается ко мне и протягивает руки, вид у нею взъерошен и дик.
— Если ты только мне и-и-изменишь, — произнес он вдруг неожиданно членораздельно, — я тебя искусаю и и-и-и-изгрызу!
— Позвольте, — поднимается из-за стола Иосиф, он уже порядком нагрузился, — всем известно, что этот брак фиктивный, а настоящий жених Тахтамыш.
— Фиктивный?! — Афросиаб наливается праведным гневом, как большой красный монгольфьер горячим воздухом. — Фиктивный?! — он бегает по столу, опрокидывая рюмки и закуски. — В Елоховском соборе? С Питиримом? Где вы еще видели такое венчание?
— Обман!!! — кричит Иосиф. — Эти уроды нас обманули!..
— Ай-яй-яй! — качает головой Афросиаб. — Зачем так говоришь? Они же любят друг друга. Вон как она глядит на него, как Лейла на Меджнуна.
— Ты нам Тахтабая береги, — поднимает бокал старый карлик-горбун, свидетель жениха, — это же такой человек — ему цены нет.
— И не забывай каждый вечер массировать ему ноги, — добавляет его жена, — а то у него ноги отнимаются.
— Ангелы вы мои! — говорит Фира, едва опомнившись, и вслед за Йосей тоже вылезает из-за стола. — Это как понимать? Мы думали, вы почтенные люди… Да вы вообще знаете, с кем имеете дело?.. У нас дед Аркадий — старейший работник МПС, заслуженный железнодорожник, его хоронила вся Москва. Наши племянники — почтенные люди. Вот Соломон — представитель крупного гешефта, «челнок» — он возит из Китая кожаные куртки, вот Тима Блюмкин, сын полка, артист, интеллигент, бывший человек искусства, Иосиф — стахановец, боец трудового фронта, во время войны он делал мины…
