Верена взяла мою сумочку и открыла шкаф, чтобы подвинуть вешалки. Я поставила чемодан на тройной комод, который был моей гордостью и радостью в шестнадцать лет. Верена оглянулась на меня через плечо.
— Я думаю, — сказала она, — что, может быть, миссис Кинджери так сходила с ума из-за первой жены Дила, что она не хочет видеть ее замену. Ты знаешь, Анна — их малышка, и все такое.
— Мне кажется, что она бы обрадовалась, что у Анны будет такая хорошая мачеха, — вслух сказала я, подумав, какая из Верены может выйти мать.
— Это была бы разумная позиция. — Мама вздохнула. — Я просто не знаю, да и ты не спросишь напрямую.
Я могла. Но знала, что они этого не хотят.
— Она должна приехать на завтрашнюю репетицию, верно?
Мои мать и сестра с тревогой переглянулись.
— Мы так думаем, — сказала Верена. — Но Дил, кажется, не собирается мне сообщить, что предпримет эта женщина.
Мать Дила (Дилларда) Кинджери все еще была в родном городе Дила, как я понимаю, в Пайн-Блафф.
— Как долго ты встречаешься с Дилом? — спросила я.
— Семь лет, — сказала Верена, ослепительно улыбаясь. Очевидно, этот вопрос часто задавали Верене и Дилу с тех пор, как они объявили о свадьбе.
— Дил старше тебя?
— Да, он даже старше тебя, — сказала сестра.
Некоторые вещи никогда не меняются.
С порога дома донеслось приветствие отца.
— Кто-нибудь придет и поможет мне с это чертовой штукой? — проревел он.
Я спустилась туда первая.
Мой отец был коренастым, низеньким и лысым как шар для игры в боулинг. Он тащил длинный стол из кузова пикапа к парадной двери и определенно нуждался в помощи, чтобы затащить его по лестнице.
— Привет, голубка, — сказал он, сияя улыбкой.
Я поняла, что улыбка исчезнет достаточно скоро, поэтому, обняла его, пока была возможность. Потом я взялась за стол, который он прислонил к железным перилам, дотащить до парадной двери оставалось лишь пару шагов.
— Ты уверена, что он не слишком тяжелый для тебя? — засуетился папа. У него всегда было заблуждение, что нападение, которое я пережила, сделало меня слабой внутренне, что каким-то таинственным образом я стала хилой. Факт, что я мог отжать лежа 120 фунтов, иногда больше, никакого влияния на это заблуждение не оказывал.
— Все нормально, — сказала я.
Он взялся за другую часть стола, с которой металлические ножки сворачивались вниз, чтобы его легче было нести. Немного маневрируя, мы втащили его в гостиную. Пока я держала стол, он вытащил металлические ножки и вправил их на место. Мы поставили стол. Все это время он волновался вслух, что я слишком сильно напрягаюсь.
