— Да, — спокойно ответил князь Луговой.
— Вы смотрели на нее как-то особенно и, казалось, были удивлены, что я смотрел на нее точно так же?
— Совершенно справедливо.
— Я имею право… — начал было Свиридов, но князь перебил его:
— По всей вероятности, и я имею такое же право смотреть на нее, как и вы?
— Именно это право я и отрицаю.
— А я отрицаю ваше право.
— В таком случае, я пришлю к вам секундантов.
— Я к вашим услугам.
— Позвольте, господа! — раздался около них голос Ивана Ивановича Шувалова. — Мне хочется знать, с какой стати вы даете такой дурной пример публике, ведя себя точно сумасшедшие. Хорошо еще, что не все зрители в зале заметили ваше странное поведение и ваш бешеный выход, иначе вы были бы завтра сплетней всего Петербурга. В чем дело, объясните, пожалуйста! Что-нибудь очень важное и таинственное?..
— Да, — прервал его Свиридов. — Причина очень важная… Я уже вызвал князя на дуэль…
— Какая бы ни была причина, я не одобряю такой поспешности. Надо было объясниться…
— Мы уже объяснились здесь в течение одной минуты.
— Все это хорошо, но позвольте вам дать добрый совет. Поедемте ко мне, там вы объяснитесь между собою основательно и хладнокровно, в моем присутствии. Я ни в чем не буду влиять на ваше решение и выскажу свое вполне беспристрастное мнение. Согласны ли вы?
Оба недавние друга, теперь враги, последовали этому совету.
Дом Ивана Ивановича Шувалова стоял на углу Невского проспекта и Большой Садовой и был выстроен в два этажа, по плану архитектора Кокоринова, ученика знаменитого Растрелли. Обстановка комнат была роскошна. Богатые их анфилады были все увешаны портретами и картинами.
Туда-то и отправились все трое из театра, не доглядев представления.
Хозяин провел своих гостей в угловую комнату о семи окнах, служившую ему кабинетом. Последний отличался укромностью и уютностью, которые придавали ему большие шкафы, наполненные книгами, турецкие диваны, ковры и массивные портьеры.
Иван Иванович уселся в покойное кресло у письменного стола, тогда как оба молодых человека были еще до такой степени возбуждены, их головы были так бешено настроены, что не могли спокойно оставаться на местах и ходили взад и вперед по комнате, как бы стараясь не столкнуться друг с другом.
Несколько времени в кабинете царила тишина.
— Итак, господа, кто же первый начнет исповедь? — прервал молчание хозяин дома. — Я слушаю.
