из штаба перекрытия слова команды. И едва они, неузнаваемо искаженные
эхом, замерли в скалах, из-за поворота торжественно выполз первый КрАЗ,
неся на радиаторе алое знамя. Это была машина комсомольского экипажа
Станислава Радюкова и Бориса Амиранова. Перекрытие началось! Ухнули
в проран первые «негабариты», рухнули на левый берег долетевшие до него
всплески воды.
Девять часов пятнадцать минут. Внизу забегали фотокорреспонденты,
оттуда доносится нестройное «ура!». Это очередной удар экскаваторной
лопаты пробил наконец-таки в перемычке брешь, и вода, все ширясь, все
раздвигая, руша рыхлые берега, пошла сквозь перемычку. Она набирала
мощь с каждой минутой, она размывала перемычку, она все более
становилась рекой.
Нарын пошел в тоннель! Зеленым цветком нависла над прораном первая
праздничная ракета. А на банкет один за другим пятились, вздымая к небу
116
кузова, тяжелые КрАЗы, натягивали страхующие тросы бульдозеры, там
висели над самым прораном сигнальщики, делая отмашку яркими искорками
флажков, там, на самом острие банкета, словно прокладывая путь среди
бушующих волн, мелькали то белый полушубок Хуриева, то выгоревшие
штормовки и куртки Пятерева, Бушмана, Сарыгулова, Майляна...
Шел за часом час. А банкет словно не удлинялся, весь тот шквал бетона,
скал и грунта, который со скрежетом и искрами рушился в проран, исчезал,
казалось, бесследно. Но так только казалось. Проран неумолимо сокращался,
особенно после визитов БелАЗа.
Два часа сорок пять минут дня. Снова появляется БелАЗ. Под
восторженные крики мгновенно хлынувшей на банкет толпы он валит в
узкую щель прорана очередную связку тетраэдров тонн эдак на шестьдесят, и
те касаются стены левого берега. Нарын перекрыт!
Взрываются залпы ракетниц, «ура!», порыв такого непосредственного и
общего ликования, который встретишь не на каждом празднике. Да это и есть
праздник. .
«. .Проходит еще несколько минут, и все сто сорок кубов нарынских вод
устремились в обводной тоннель», — писала в те дни одна из газет. Если б
так было! Тогда на митинге в честь перекрытия, состоявшемся в Кара-Куле
на площади Гидростроителей, присутствовали бы и «уэмэровцы». А их почти
не было в праздничной толпе, потому что и в пять и в шесть часов вечера
сквозь банкет пробивалась почти треть реки, и эту оставшуюся треть тоже
нужно было загнать в тоннель. И потому те, кто начинал этот бесконечно
