длинный день и кому, может быть, в первую очередь надо было стоять на
осененной красными транспарантами главной площади Кара-Куля, те
оставались на своих местах. Там, на створе, по-прежнему выли гид-
роподъемники самосвалов, по-прежнему озабоченно суетились сигнальщики,
не было только толпы зрителей и гостей, не было шашлыка в десятом
тоннеле и тех увлеченных своими обязанностями товарищей из областного
управления милиции, которые упорно пытались удалить с банкета вместе с
117
прорывающимися вперед гостями и тех, кто вел перекрытие.
Впрочем, эти молодые начальники и прорабы сами виноваты. Уж больно
несолидно они выглядели, не было в них ничего «начальственного», да и сам
начальник Управления механизированных работ Хуриев вовсе на начальника
и непохож. Вот он стоит и курит, продрогший, голодный и смертельно
усталый, стоит в кольце тесно обступивших его таких же усталых людей, и
бродит по их лицам медлительная улыбка, которой они не могли себе позво-
лить еще час назад.
—А знаете, братцы, наконец-то у нас есть верхний и нижний бьефы.
Остановка за малым — ГЭС!
Они не спеша обдумывали эту сотворенную своими руками новость,
отчетливо представляя, что перекрыли не только Нарын, но и какую-то
страницу своей жизни, и, может быть, самую дорогую. Прощай, страница
первых палаток и бульдозерных троп, прощай, памятная навсегда эпопея
освоения склонов! Начинается новая глава, которая, конечно же, не обещает
быть ни проще, ни спокойней, а как уж она сложится, время покажет. .
—С перекрытием вас, братцы!
СТВОР БЕЗ СКЛОНОВ
—...Выпишите, Яшар Газиевич. Сколько можно? Тридцать два дня на
щите. Все равно не лежу. Все равно встаю. Тут разве вытерпишь? А дома
буду лежать. Честное слово!
— Только лежать, Балинский! Слышите? И год никуда!
— Конечно, Яшар Газиевич, о чем речь? Тут до дому бы добраться... Да,
вот еще... Это правда, что мне теперь инвалидность дадут?
— Это ВТЭК решает, не мы. . Думаю, что да. . Какой же из вас теперь
работник? Год!
—Да, да, конечно, — поспешно соглашается Толя с главврачом, боясь,
что тот передумает. Лишь бы выбраться из больницы! Он согласен посидеть
118
дома. Даже с удовольствием. Так редко случается никуда не спешить, не
лететь, день-деньской с книжечкой на тахте. . А там видно будет. Год или не
год.
Нелегкий хлеб — сидеть дома. Он не подозревал, что это может быть
