—Участников перекрытия реки Нарын.
—Рад? Можно поздравить?
—Ну... Подъемчик есть.
С ПЕРЕКРЫТИЕМ ВАС, БРАТЦЫ!
Будильник изобретен для строителей. Иначе как проснуться в
назначенное время, если со створа вернулся только в час ночи? Если через
каждые пятнадцать минут приходилось вскакивать к телефону, потому что
звонки могли быть только со створа? Бушман и на этот раз поднялся к
телефону, но телефон молчал — звонил будильник. Несколько минут
одеться, несколько минут разогреть вчерашний борщ и уже на ходу выпить
чашку крепкого чая. Бриться некогда, сунул электробритву в карман. И еще
несколько минут искал очки, которые куда-то сунул перед сном.
А под окном уже нетерпеливо пофыркивал «уазик», и, когда начальник
участка освоения склонов рывком распахнул дверцу, его встретил
приглушенный голос Казбека Хуриева, с головой закутавшегося в белый
полушубок:
— Ну и горазд ты спать, Бушман!
Было три часа сорок пять минут.
Машина взяла с места, унеслись в ночь спящие дома Кара-Куля,
замельтешили в свете фар бетонные парапеты на серпентинах перевала
Торпу. И всю получасовую дорогу до створа в «уазике» молчали, потому что
все было давно сказано и сегодня нужно было только действовать. Так
начинался для них этот день — 6 января 1966 года.
111
Впрочем, для «уэмэровцев» этот день не имел начала. Так смешались
границы дней и ночей, границы суток и смен, что, когда прораб заказывал
диспетчеру машину на день перекрытия, он просил ее на завтра, хотя это
«завтра» уже давно наступило. И когда первая из машин, проехавших в этот
день из Кара-Куля на створ, — «уазик» Хуриева — вырулила на залитую
слепящим светом прожекторов шестнадцатую площадку, день перекрытия
Для бригады Юрия Аникеевича Новожилова был в самом разгаре.
К машине вышли прораб Кайрат Умралин и мастер Владимир Гребенюк.
Никаких приветствий: они, собственно, не расставались, было только
несколько отрывочных и лишь им до конца понятных фраз. И снова «уазик»
срывается с места, и шестнадцатая площадка с ее нагромождениями
заготовленных для перекрытия скальных глыб и застывшей в ожидании
приказа колонной тяжелогруженых самосвалов уходит за поворот.
Впереди, выхваченный из мрака сильными прожекторами, возникает
банкет верховой перемычки. Над прораном портрет Токтогула и красно-
белая полоса лозунга. Выше скальная стена уходит в непроницаемую темень,
