Очутился парень теперь словно в чистом поле. Прошел он свою улицу, повернул на другую и третью, заходя всюду, где видел красные стены и несколько вбитых в землю столбов. Но работы везде уже кончились или подходили к концу, и, когда он спрашивал, не примут ли его здесь, - никто ему даже не отвечал.
Так он прошатался день и другой, старательно обходя городовых, чтобы не спросили у него паспорт. Кухмистерской с горячей пищей он не нашел и питался только кровяной колбасой, хлебом да селедкой, а запивал все это водкой.
Он истратил уже рубль, так ничего хорошего и не попробовав. Ночевал Михалко под заборами и тосковал по людям: хотелось перемолвиться с кем-нибудь хоть словечком!
Тут пришла ему в голову мысль, что лучше, пожалуй, вернуться домой. Начал парень расспрашивать у прохожих, как пройти к железной дороге. Следуя их указаниям, он наконец добрался до дороги, но не до своей.
Увидел Михалко громадную, многолюдную станцию, вокруг нее со всех сторон высокие дома, а рельсов - ни следа.
Струхнул парень, растерялся, не понимая, что же такое случилось. Наконец какая-то добрая душа растолковала ему, что есть еще три дороги, но за Вислой.
Теперь он вспомнил, что шел сюда по мосту. Переночевал он в какой-то канаве, а на другой день начал расспрашивать о дороге к мосту. Рассказали ему подробно, где надо идти прямо, где свернуть налево, а где направо. Михалко все запомнил, но как пошел да как стал сворачивать, так и уткнулся прямо в Вислу, а моста через реку не отыскал.
Вернулся парень обратно в город. На беду пошел дождь. Люди прятались под зонтами, а у кого зонта не было - бежали сломя голову. Не посмел Михалко в такую непогоду останавливать прохожих и спрашивать, как ему пройти.
Когда ливень усилился, Михалко встал у стены, зябко ежась в своей мокрой сермяге, и утешался лишь тем, что хоть обмоет дождем его босые ноги.
Так он стоял, посинев от холода, а с длинных волос его за ворот рубахи стекала вода, как вдруг перед ним остановился какой-то господин.
- Что это, нищий? - спросил он у Михалка.
- Нет.
Пройдя несколько шагов, господин снова вернулся с вопросом:
- Но есть тебе хочется?
- Нет.
- И не холодно тебе?
- Нет.
- Ну и осел! - проворчал господин, а потом добавил: - Но гривенник ты бы взял?
- Да уж если бы дали, я бы взял.
Господин дал ему пятиалтынный и отошел, что-то про себя бормоча.
Потом снова остановился, посмотрел на мужика, словно что-то обдумывая, и, наконец, ушел совсем.
