За окном все пока что довольно бессвязное, налепленное кое-как. Много нового, бетонно-стального, стеклянного. Берлин – город незавершенных идей, неосуществленных возможностей. Вот Карл-Маркс-аллее, таксист прерывает молчание, показывает: дома, где жили гэдээровские начальники. Окна побольше, балконы пошире, но по нынешним временам зрелище жалкое. Подобной архитектурой Бетти не удивишь: дом улучшенной планировки, она росла в таком, в Строгино, отец и теперь там живет, и мама жила до последнего времени.
Бедная мама, ни с того ни с сего умерла. Легла подлечиться в больницу – скорее проверить здоровье – и умерла. И отец, и Бетти относятся теперь к русским врачам с подозрением.
Ладно, не будем о грустном. Бетти несколько лет назад переехала в центр, на Остоженку. Первые шаги свои в бизнесе она – что скрывать? – совершила с отцовской помощью, он познакомил ее с правильными людьми, дальше – только сама. Кому достигать высот, как не ей, Бетти, – с ее умом, знанием нескольких языков, внешностью? Не так уж отец и помог, не стоит преувеличивать.
За этими мыслями Бетти не замечает, как они оказываются в западной части города. Как же странно устроен Берлин: проспекты, которые никуда не ведут, заканчиваются не площадями, не какими-то монументальными зданиями, а часто – ничем. Театры, концертные залы, посольства, посольства, правительственные учреждения: город богемы и бюрократии. Ага, вот и Опера, тут они с Эльзой должны оказаться вечером. План такой: она забирает Эльзу из магазина, они едут в Оперу, затем ужинают с откровенными разговорами. Сегодня она согласна на любую еду, пускай Эльза выберет: что-то Бетти подсказывает, что сестра ее мяса не ест. А вдруг она дура? Толком не знает английского – для нестарой немки признак плохой. Но опера ей понравится: немцы – народ музыкальный, а дуры – те тоже ужинают. Будет все хорошо, такое предчувствие.
Гостиницу Бетти не стала заказывать – наверное, Эльза к себе ее позовет. Эльзе сорок два года, и она, по всей видимости, одинока. Как бы убого она ни жила, надо вытерпеть: родственников не выбирают. Ничего, ничего, глядишь, и у Эльзы что-то наладится. Между прочим, для Бетти союз с сестрой тоже небесполезен – с этими новыми правилами об иностранных счетах. Но Бетти сюда приехала не поэтому.
– Давайте направо свернем, – просит она, – вдоль Шпрее прокатимся.
Камень, плитка, перила: здесь Шпрее забрана в набережную. Речушка так себе, вшивенькая, чуть шире, может быть, нашей Яузы. При минимальном умении плавать утонуть в ней нельзя.
