- А все-таки им тут не по себе: не видать, чтобы они строились. Землю и ту еще не размежевали.
Это замечание высказал однажды вечером в корчме Ожеховский и запил его огромной кружкой пива. Но не успел он рот утереть, как что-то затарахтело, и к дому в краковской бричке подкатил землемер. Трудно было предположить, что это кто-нибудь другой, - так набит был возок колышками, мерными лентами и прочими принадлежностями. Да и Гжиб, который уже не раз имел с ним дело, сразу его узнал; узнали его и другие мужики - по обвислым усам и красному, как барбарис, носу.
Когда расстроенный Гжиб провожал домой Ожеховского, тот сказал, стараясь его утешить:
- А что, кум, может, он, землемер то есть, не к нам в деревню приехал, а так, завернул по пути переночевать?
- Дай-то бог, - ответил Гжиб. - Ох, хотел бы я, чтобы поскорей поженились наши дети и остепенился этот щенок Ясек.
- Ну, купим им землю в другом месте, - предложил Ожеховский.
- Пустое дело. Если за этим разбойником не смотреть в оба, то и землю продаст, и сам пропадет ни за грош.
- Моя Павлинка его устережет.
Гжиб, понурясь, задумался.
- Вы, кум, еще не знаете, - сказал он, - какой это пес. И вы, и я, и Павлинка - все трое будем его стеречь и то не устережем. Хоть бы этот шалопай одну ночь дома переночевал. Иной раз случается, что я по неделе его не вижу!..
Мужики распрощались, и оба легли спать, все еще надеясь, что землемер попал в деревню только проездом. Однако на следующий день им пришлось убедиться в своей ошибке. Чуть свет землемер встал, забрал из корчмы связку кольев, жестяную трубку с планом, оплетенную флягу с самой крепкой горелкой и отправился осматривать помещичьи земли.
В течение нескольких дней он расхаживал взад и вперед по полям в сопровождении целой толпы немцев. Одни несли - впереди или позади него длинные жерди, другие тянули мерную ленту, кто-то сооружал для него из колышков табурет, иные бесцеремонно заглядывали ему через плечо. Он гонял людей направо и налево, записывал у себя в тетрадке, чертил на доске, а когда припекало солнце, раскрывал над головой зонтик или, перебираясь на новый участок, по дороге жадно прикладывался к своей оплетенной фляге.
Мужики издали присматривались ко всем этим маневрам, но молчали. Наконец на четвертый день заговорил Вишневский:
- Кабы я, пес его дери, выдул столько водки, так, пожалуй, размежевал бы получше, чем сам землемер!
- Оттого он и землемер, - отозвался Войтасюк, - что башка у него крепкая.
