Краткая книга прощаний | страница 41
Вишенка пришел к Мишке Грудастому, чтобы сделать тому за трояк процедуру.
— Вишня, — сказал Мишка, — ты ликер пьешь?
— Нет, — сказал Вишня, — я с пациентами не пью.
— Хорошо, — сказал Мишка, — тогда выписывай.
— Мишка, — сказал Вишенка, — не хами.
— Я тебя побью, — пообещал Михаил и принес литровую бутылку заграничного сладкого пойла.
— Сколько раз, — говорил Михаил, — влюблялся я в жизни, а вот единственной не встречал.
Гадкий абажур освещал босые ноги Вишенки, носки на батарее, огурец в рассоле и стопки с ликером.
— Более того, — рассуждал Михаил, — чудится мне, что в моей судьбе, как и в судьбе отца моего, Антона Ивановича, не будет светлых дыр.
— Будет, — сказал Вишенка, — обязательно будет, но лучше б не надо.
Выпил.
— Пессимист ты, Вишня, и гадкий мальчик.
Ночью Вишня ходил по квартире и плакал. У него давно обозначился круглый живот.
Тарахтело упавшее корыто. Ветер развевал белье. Сизая холодная дымка расплывалась на горизонте.
Тетка Лиз, Варвара Даулих, вернувшись из школы, пыталась настроиться на лирическую грусть.
— Лиз, — говорила она, — мужчины — скоты.
— Да ну, — отвечала Лиз и клала в рот кусочек хлеба. Жевала. Запивала молоком.
— Но это не все, — продолжала Даулих, — у них имеется одно свойство — красивая подлость.
Лиз вставала с лавки, разводила в стороны руки, внезапно визжала и убегала в сад.
Варвара легла на раскладушку, провалилась в нее, почувствовала, какая удобная и аккуратная у нее задница.
— Видит Бог, — продолжила она в пустоту, — не много найдется на свете баб с такой, как у меня, точно вам говорю, не много.
Во вторник, на самый полдень, пошли купаться в реке. Белый песок слепил, был мягким, уступчивым.
Дикая птица парила высоко в небе.
— Это — чайка, — поясняла Варвара племяннице, — старая падла по имени Джонатан Ливингстон.
В густом кустарнике на том берегу прятался от жары Колечка К. Он лежал голый и слушал шуршание насекомого мира, растущих трав, волны и ветра.
Лиз и Варвара приметили голого и, переплыв на его берег, устроили насильничание. Колечка К. позорно бежал. Чайка летала туда и сюда.
В сумерках Варвара нашла на лавке у магазина Заболота и слушала басни о вечности и красоте.
Волк зашел далеко на юг, в необжитую степь, где спрятаться было негде, да и незачем. Его семья — бык, ослица, орел, паровоз номер пять. Его счастье — золотая собака.
«Где ты, мой паровоз, — думал волк, — где ты детство мое босоногое, где вы мои наставники, где ты, мышка в сачке, где ты, ложка в руке… Забытая мамина лапа».