Еще недавно, сходя с ума из-за невольного дезертирства Андрея Валерьяновича Голубева с поля ее боя за счастье, то есть возможность получать то, что хочется, Катя Трифонова едва не загнала себя в могилу такими бесплодными рассуждениями. Именно они грубо подталкивали ее к самоубийству. Кто-то из соседок приволок в комнату горшок с китайским можжевельником. То ли подарили — дешево и красиво, то ли стащила при озеленении убогого офиса, в котором работала. Одна ветка была гораздо длиннее остальных и причудливо изгибалась. Так Катю, посмотревшую на нее бездумно секунд десять, вдруг осенило: «В этой прихотливой колючей ветке смысла больше, чем во мне». Объяснить почему она не смогла бы. Просто взбрело в голову, которая безо всяких медитативных усилий норовила отключиться от действительности.
Если бы Трифонова читала нечто более серьезное, чем любовные романы, на которые в общаге была запись на месяц вперед, она не испугалась бы. Возможно, обрадовалась тому, что, испереживавшись, начала воспринимать философские сентенции из мирового пространства. Студенты такие вылазки за пределы разума любят. Не то чтобы им в них было хорошо и спокойно, но за ощущение избранности они готовы платить. Медицинская же сестра отреагировала расплывчатым диагнозом: «Это — патология». И стала оттаскивать себя от черты, на которой мысли не приходят, не лезут в несчастную башку, а распускаются в ней, будто всегда там были, только нагромождение всякого хлама их загораживало. Лечатся от этой болезни все одинаково: заставляют себя думать о еде, работе, хозяйстве и толпящемся вокруг народе. Это называется возвращением к жизни. И раз вернувшись, Катя бежала от обобщений и абстракций, как с пригорка от шипящего гусака: он уже давно стоит и расправляет клювом перья, а дитя все несется, вопя от ужаса и заглушая этими воплями тишину за спиной.
Именно поэтому она не зациклилась на вопросе о причинах. Со следствиями бы разобраться. А раз настрой был таким, организм гормонально подсуетился, дескать, у молодых есть бесплатные доступные удовольствия. Словом, девушка влюбилась. Разумеется, в хирурга. Общая участь тех, кто стоит рядом с усталым сосредоточенным богом, дарующим скальпелем жизнь. Надо не один год приучать себя к тому, что это существо — человек. Но даже матерые сестры часто готовы за него в огонь и в воду. Что уж о начинающих говорить. Для них еще неизвестно, кто важнее, первый мужчина или первый доктор, бросивший: «Работаем». От врача в любом случае неприятностей меньше.
