Хирурги тоже относятся к своим помощницам с веселым уважением. Они готовы решать любые их проблемы и советом, и делом, лишь бы нос не вешали. Часто такое отношение принимают за надводную часть айсберга интимной связи. Так и есть. Только интим гораздо шире секса. И под водой у этих людей — множество совместных послеоперационных перевязок. Посмотришь на то, что приходится делать сестре, и чувствуешь: она все-таки больше мужик. Напарник. С ней, лапушкой, в горы в одной связке, а не в постель. Изменять женам мастера ручного восстановления здоровья предпочитают с докторицами из терапии вне больничных стен. А близость во время ночных дежурств — вообще бред озабоченных киношников.
Все это Трифоновой объяснили доходчиво и твердо. Искромсанная плоть сближает настолько, что физическая близость с врачом кажется мелочью вроде распития бутылки лимонада на двоих. Но если не мечтаешь быстренько вылететь из отделения и клиники, не пытайся строить хирургам глазки. Они не терпят, когда их от работы отвлекают. Новенькая это усвоила. Собственно, она и не претендовала ни на что. Лишь бы млеть за спиной у кудесника, чувствуя острый восторг и тупое напряжение внизу живота. Главное, что все происходило само собой, как в настоящей любви. В этой же Катя сразу обнаружила нелепость. Мощно будоражащие чувства и ощущения возникали в начале операции, постепенно слабели и напоминали о себе тихим ласковым всплеском в конце. Ничего похожего не случалось, когда она видела доктора без маски в ординаторской или коридоре, когда думала о нем на улице, в троллейбусе, дома.
А какой был красавец! Редкого типа, который встречается на юге, но еще далеко от моря. Высокий рост, хроническая поджарость, густая жестковатая шевелюра. Серые глаза в опушке темных ресниц, идеальные брови, прямой нос, квадратный подбородок с уютной ямочкой и выразительный небольшой рот. К сожалению, эта внешность крайне неустойчива в потомках, если ее обладатель уехал из родных мест. Даже красивые женщины рожают от таких мужчин не слишком привлекательных чад, в основном девочек. Но в семьях их невзрачных правнучек иногда сюрпризом возникает копия прадеда. На малой же родине они бесперебойно плодят изумительных детей. Генетика, что поделаешь. Конечно, роскошный экземпляр был мужем и отцом. Все еще слишком недолго трудились вместе, чтобы узнать, счастливым ли. Того, что хирург великолепный, скрыть ему, однако, не удалось.
«Я одинаково люблю доктора и театр, — удивленно говорила сама себе Катя. — Разве такое бывает?» Было. Всякий, кто приезжает в столицу, сам себе назначает ритуал, после которого осознает, что отныне он — ее часть. Одним достаточно постоять на Красной площади, другим увидеть вблизи знаменитость, третьим обозреть пространство с Воробьевых гор, четвертым разок станцевать в ночном клубе. Трифоновой же, чтобы назвать город своим, хотелось побывать во всех его театрах. Когда она подростком воевала с родней, чудилось, ничегошеньки эти темные скучные люди ей не дали. Но стоило рвануть в Москву, как упруго натянувшиеся большие и с треском рвущиеся маленькие корни определили, чья она. Прежде всего, мамина. Та и отпустила ее со словами: «Как у тебя пойдет, наладится ли, время покажет. Но хоть в настоящий театр сходишь, уже не зря моталась».
