— «Я прошу и умоляю, чтобы индейка сегодня не появлялась. Я действительно безумно напугана количеством блюд, которое мы уже съели. Пусть у нас не будет индейки, я тебя заклинаю».
— «Моя дорогая», — ответила Элизабет, — «индейка жарится, и может быть принесена с тем же успехом, что и остаться на кухне. Кроме того, если она разрезана, я надеюсь, что отец, может быть, соблазнится съесть немного, так как это его самое любимое блюдо».
— «Можешь принести ее, моя дорогая, но уверяю, что я не дотронусь до нее».
М-р Ватсон не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к компании за обедом, но его уговорили спуститься вниз и выпить чай со всеми».
— «Я хочу, чтобы мы поиграли в карты нынче вечером», — сказала Элизабет миссис Роберт, после того как увидела ее чрезвычайно удобно устроившейся в его кресле.
— «Только без меня, моя дорогая, я прошу. Ты знаешь, я не играю в карты. Я думаю приятный разговор намного лучше. Я всегда говорю, что карты хороши иногда, чтобы разрушить чопорность, но они не нужны в кругу друзей».
— «Я подумала, что иногда они способны развлечь отца», — ответила Элизабет, — «если тебе это не было бы неприятно. Он говорит, что его голова не вынесет виста, но возможно, если мы составим партию, он, может быть, соблазнится посидеть с нами».
— «Все что угодно, моя дорогая. Я вся к твоим услугам. Только не заставляй меня выбирать игру, вот и все. В Кройдоне из таких игр в ходу нынче только спекуляция, но я могу поиграть во что-нибудь еще. Когда дома только одна и две из вас, вы, должно быть, испытываете трудности, чтобы развлечь его — почему бы вам не уговорить его сыграть в криббедж? Мы с Маргарет играли в криббедж все вечера напролет, если не были приглашены».
В этот момент послышался отдаленный звук кареты, его было слышно всем, он стал явственнее, карета определенно приближалась. Для Стэнтона этот звук был необычным в любое время дня, так как деревенька не лежала на большой дороге, и не имела других благородных семейств, кроме ректорской. Колеса быстро приближались, через две минуты нетерпеливого ожидания был получен ответ: они без сомнения остановились у садовых ворот пастората.
— «Кто бы это мог быть? Это определенно почтовая карета. Это может быть только Пенелопа. Возможно, ей представилась какая-то неожиданная возможность вернуться».
Некоторое время все оставались в неопределенности. Послышались шаги, вначале по мощеной дорожке, которая проходила под окнами дома к входной двери, и затем в прихожей. Это были шаги мужчины. Это не могла быть Пенелопа. Это должно быть был Сэмюэль. Дверь открылась и обнаружила Тома Масгрейва в дорожной одежде. Он был в Лондоне и сейчас ехал домой, сделав полмили крюку, чтобы провести десять минут в Стэнтоне. Он любил преподносить людям сюрпризы, нанося неожиданные визиты в самое неподходящее время, а в настоящем случае у него был дополнительный мотив: получить возможность рассказать мисс Ватсон, которая, как он знал, должна была быть очень занята после чая, что он едет домой к 8-ми часовому обеду. Однако то что произошло, не могло удивить других больше, чем был удивлен он сам, когда вместо обычной маленькой гостиной распахнулись двери лучшей комнаты, стены которой были на фут больше любой другой комнаты, и он увидел кружок нарядных людей, рассевшихся согласно своему рангу около огня, и мисс Ватсон, сидящую за лучшим пембруком с лучшим чайным сервизом. Он постоял несколько секунд в молчаливом изумлении.
