Если этот самолет упадет в ледяное Ирландское море, он никогда не получит шанса попросить у нее прощения.
Все это началось за ужином. Он собирал вещи для поездки в Ирландию. На сей раз она должна была продлиться неделю, а не уик-энд, как обычно, он должен был помочь с ремонтом в доме своего брата. В последнее время он часто туда ездил и знал, что Джен этому не очень рада, особенно с тех пор, как Дэн от них съехал. Ей было тоскливо одной в квартире. Все были заняты в последнее время, и друзья уже не так часто виделись.
Они с Джен планировали пойти куда-нибудь поужинать, но он устал просто как собака, всю неделю работал допоздна, поэтому предложил заказать еду на дом. Джен не возражала или, во всяком случае, сказала, что не возражает. Ей хотелось карри, но Конор мечтал о пицце. Это было простое, банальное дело – выбор меню. Они немного поспорили, и потом Джен сказала: ладно, хорошо, пицца так пицца, и пошла вниз звонить.
После этого все должно было успокоиться, это ведь пустяк. Только когда пиццу доставили, она села с тарелкой на коленях, откусила кусочек и отставила тарелку. Лицо ее было твердым, как гранит, зубы стиснуты. Она злилась. Это было глупо. Он так и сказал.
– Ради всего святого, Джен, ты хочешь, чтобы я позвонил и заказал тебе бирьяни?[25] Этого ты хочешь? Давай закажу! Черт, лучше так, чем сидеть и смотреть на твое выражение лица.
– Просто забудь об этом, хорошо? – сказала она, встала и отнесла тарелку в кухню. Там она встала возле кухонной стойки, спиной к нему, как если бы ей было невыносимо на него смотреть.
– Как я могу забыть, когда ты вот так стоишь? У тебя аж пар из ушей валит! – Он рассмеялся. – Ты ведешь себя смехотворно, Джен, это всего лишь какая-то пицца.
Она развернулась и посмотрела на него, в глазах ее был настоящий ад, и он пожалел, что засмеялся.
– Дело не в чертовой пицце! – завопила она, и он пригнулся, потому что кусок этого продукта-виновника полетел в него. Кусок приземлился прямо томатным соусом на диван. Он почувствовал, что лишился дара речи; он был потрясен, он никогда не видел, чтобы она так себя вела, так вздорно, так по-детски.
– Господи, Джен, какая муха тебя укусила?
И тогда она разразилась слезами, отчего он по-настоящему вышел из себя. Он терпеть не мог, когда девушки так поступали: вели себя вздорно, а затем плакали, чтобы тебя уесть. Такое поведение было свойственно Лайле, но не Джен. Он прошел мимо нее в кухню, не прикоснувшись к ней и не попытавшись ее утешить, взял со стойки тряпку и вернулся в комнату, чтобы убрать беспорядок.
