трубят. Я ить, товарищ командир, на всю станицу один такой остался. За прошлый, семнадцатый год последний мой односум
[2] помер. Вместе Мухтар-пашу воевали…
Старик замолчал и тяжко вздохнул.
Командир с ласковой улыбкой смотрел на него.
— Ничего, Петр Лукич, еще поживем, — сказал он задушевно. — Ты вот что… Да, а где твоя хозяйка?
— Нема хозяйки. В подводах. Кадеты как выбирались, забрали с собой. А чего тебе хозяйка занадобилась?
— Самоварчик бы надо поставить.
Лукич с пренебрежением пожал плечами:
— А на кой нам хозяйка? Разве мы без нее не управимся? Эка делов!
Он отошел к печке, нагнулся и дрожащей рукой с тонкими черными пальцами взял пустое ведро.
В сенцах послышались шаги, дверь приоткрылась, и появился молодой, лет тридцати, рябоватый боец в брезентовом дождевике и черной кубанке. Он остановился у порога и стал зябко потирать большие красные руки.
— Ну, как кони, Федя? — спросил командир.
— В полном порядке, Семен Михайлович. Соломы наложил — как на перине спят. А седла…
Буденный быстро оглянулся. Дребезжа и подпрыгивая, по полу катилось пустое ведро.
Лукич, раскрыв рот, ошалело глядел на него.
— Бо-оже ж мой! — вдруг воскликнул он, всплеснув худыми руками. — Семен Михайлович! Так как жэ это?! — Он поглядел на Федю и покачал головой: — Как я, старый хрен, такого человека не признал?!
Буденный подошел к старику и дружески похлопал его по плечу.
— Ничего, Петр Лукич, всяко бывает. А в том, что ты меня не узнал, твоей вины нет.
— И не серчаете на меня, Семен Михайлович?
— Нет!
— Ну, спасибочка… А я ведь зараз всего вам и не сказал, все сомневался: сынок мой у вас служит в девятнадцатом полку, в четвертой дивизии. Младшенький. Степкой звать. С той войны его не видал. Точь-у-точь на меня похожий, как я смолоду был… Старших-то у меня ищо в германскую поубивали… Ах, Семен Михайлович, и как это я доразу… — Лукич закрутил головой, потом нагнулся и поднял ведро. — Слышь, сынок! — обратился он к ординарцу. — Тебя, кажись, Хведором звать? Добежи, Хведя, до колодца, воды почерпни. У тебя ноги-то молодые. Зараз самоварчик наставим. А я пока в пече пошукаю. У меня там рыбка есть. Ну и ищо найдем кое-чего…
Лукич засуетился, хлопоча по хозяйству, молодо заходил по хате, слазил в печь, в чулан и уже хотел было просить дорогого гостя за стол, как в дверь постучали и чей-то басистый голос спросил разрешения войти.
Держа подмышкой папку с бумагами, вошел начальник полевого штаба Зотов — невысокий, кряжистый человек с худощавым лицом. Остро подкрученные рыжеватого оттенка усы придавали его лицу суровый и строгий вид. Зотов бросил по сторонам быстрый взгляд и, подойдя к Буденному, спросил густым басом, чуть напирая на «о».
