— Поднимите его, — велел Гуров.
То, что это Макаров, сыщик понял, когда тот еще лежал под здоровенным омоновцем и постанывал от боли и страха. Страхом от него веяло, как сквозняком, это ощущалось почти физически. Так бояться может только человек, который знает так много, что приходится опасаться за собственную жизнь. И эти знания придется из Макарова вытягивать.
— Здравствуйте, Вячеслав Алексеевич, — медленно проговорил Гуров, осматривая помятый костюм задержанного.
— Кто вы такие? — попытался вырваться мужчина, но сцепленные сзади наручниками руки не позволили даже пошевелить плечами.
— Мы? — спокойно переспросил Гуров и кивнул на омоновца, единственного, кто из них троих был в полицейской форме: — Полиция. Разве по форменной одежде не видно? Мартынов, предъяви ему свое удостоверение оперуполномоченного МУРа.
Пока старший лейтенант доставал красную книжечку и держал ее перед носом задержанного, Гуров быстро похлопал Макарова по карманам. Оружия или иных предметов, которые могли бы послужить в качестве оружия, он не нашел, но вот бумажник во внутреннем кармане был. Лев вытянул из него водительское удостоверение и окончательно убедился, что перед ним и в самом деле стоит Вячеслав Алексеевич Макаров.
— Чей это дом и почему вы здесь? — спросил он.
— Это… разве важно, чей он? — попытался ответить с вызовом Макаров, но получилось у него как-то инфантильно и даже смешно.
Дом фактически хозяина не имел, это подтвердилось к десяти утра. Одна из фирм, которой владел Иванчук, занималась тем, что ремонтировала и продавала коттеджи. Фактически они покупали у хозяина строение, но не сразу переоформляли его. Сначала заканчивались все работы, потом находился новый хозяин, и только после этого происходило оформление.
Этот коттедж был почти готов, так что ключи вполне спокойно находились в кармане Макарова, как заместителя Иванчука и лица, надзиравшего за выполнением работ. Так что его пребывание в коттедже было логичным и не имело никакой криминальной подоплеки. Но вот давать показания и объяснять, почему он живет не дома, а на строительном объекте, Макаров не спешил. Он мялся, возмущался, кряхтел, постанывал даже от боли в запястьях, но на откровенный разговор не шел. Гуров не спешил выкладывать все свои козыри и ограничивался пока лишь вопросами о том, кого и почему Макаров боится.
— Ну почему вы считаете, что я кого-то боюсь? — возмущался мужчина, сидя в кабинете Гурова на Житной. — Что вообще происходит? На каком основании меня арестовали?
