| Она уходила в сад и, растянувшись на траве, подложив руки под голову, часами следила за бабочками, беспечно порхавшими в солнечных лучах и упоенно гонявшимися друг за другом; слушала птиц, которые хлопотливо сновали среди ветвей, озабоченные устройством новых гнезд, словно молодожены, любовно обставляющие свою первую квартирку. |
| And all the while the bright sun shone down upon her, and little mackerel clouds scurried across the sky, and away in the valley beneath the woods there was the river, the river which she had not found yet, because she was too idle, because there was so much time; one day, quite soon, she would go down to it, early one morning, and stand in the shallows barefoot and let the water splash upon her, and smell the muddied river smell, pungent and sweet. | Солнце ласково светило с неба; легкие курчавые облака проносились одно за другим; а где-то вдали, за деревьями, в низине, струилась река, к которой она так ни разу и не спустилась - отчасти из-за лени, отчасти из-за того, что времени впереди было еще достаточно. Когда-нибудь ранним утром она обязательно отправится туда, забредет на мелководье, будет шлепать босиком по воде, поднимая тучи брызг, вдыхать сладкий, пронзительный запах речного ила. |
| The days were glorious and long, the children were browning like little gypsies. | Дни шли за днями, восхитительные и нескончаемые. Дети загорели, как цыганята. |
| Even Henrietta was losing her town ways, and consented to run with naked feet upon the grass, to play leap-frog, to roll on the ground as James did, like >a p>uppy. | Г енриетта забыла городские привычки и с удовольствием носилась босиком по саду, резвилась, прыгала, словно щенок, играла с Джеймсом в чехарду и, подражая ему, кувыркалась в траве. |
| They were playing thus one afternoon, tumbling and falling upon Dona, who lay on her back with her gown anyhow and her ringlets in mad disorder (the disapproving Prue safely within the house), and as they pelted one another with daisy heads and honeysuckle, there came to Dona, warm and drugged, and foolish with the sun, the ominous sound of hoof-beats in the avenue, and presently a clatter into the courtyard before the house, and the jangle of the great bell. | Однажды, когда они втроем возились на лужайке и дети, расшалившись, повалили ее в траву и принялись осыпать охапками сорванных маргариток и жимолости, а она, совершенно размякнув и опьянев от солнца, отбивалась от них, не обращая внимания на растрепавшуюся прическу и измятое платье, - Пру, к счастью, уже благополучно скрылась в доме, - - с подъездной аллеи неожиданно донесся зловещий цокот копыт. Копыта простучали по двору и стихли. Послышалось дребезжание колокольчика. |
