|
| Hundreds of miles too from the Dona she despised, the Dona who from devilry or from boredom or from a spice of both, had played that idiotic prank on the Countess at Hampton Court, had dressed up in Rockingham's breeches and cloaked and masked herself, and ridden with him and the others, leaving Harry at the Swan (too fuddled with drink to know what was happening), and had played at footpads, surrounding the Countess's carriage and forcing her to step down into the highroad. | А самое главное - та Дона, которую она ненавидела, та глупая, взбалмошная особа, которая из озорства или от скуки - а может быть, и от того, и от другого - согласилась сыграть эту идиотскую шутку с графиней и, переодевшись в платье Рокингема, закутавшись в плащ, спрятав лицо под маской, отправилась в Хэмптон-Корт, чтобы там вместе с Рокингемом и остальной компанией - Гарри, ни о чем не подозревая, валялся мертвецки пьяный в "Лебеде" -изображать разбойников и, окружив карету графини, заставить ее выйти на дорогу. |
| "Who are you, what do you want?" the poor little old woman had cried, trembling with fear, while Rockingham had been obliged to bury his face in his horse's neck, choking with silent laughter, and she, Dona, had played the leader, calling out in a clear cold voice: | "Кто вы такие? Что вам нужно?" - дрожа от страха, причитала бедная старушка. Рокингем, задыхаясь от беззвучного хохота, уткнулся в шею коня, а Дона, исполнявшая роль главаря, холодно отрубила: |
| "A hundred guineas or your honour." | "Кошелек или честь!" |
| And the Countess, poor wretch, sixty if she were a day, with her husband some twenty years in his grave, fumbled and felt in her purse, for sovereigns, terrified that this young rip from the town should throw her down in the ditch - and when she handed over the money and looked up into Dona's masked face, there was a pitiful tremor at the corner of her mouth, and she said: | Бедная графиня, которой давно перевалило за шестьдесят и которая уже лет двадцать как похоронила мужа, принялась судорожно рыться в кошельке, нашаривая соверены и трепеща при мысли, что этот молодой повеса может в любую минуту швырнуть ее в канаву. Протягивая Доне деньги, она робко заглянула под маску и прошептала трясущимися губами: |
| "For God's sake spare me, I am very old, and very tired." | "Пощадите меня, умоляю, я так стара и так немощна!" |
| So that Dona, swept in an instant by a wave of shame and degradation, had handed back the purse, and turned her horse's head, and ridden back to town, hot with self-loathing, blinded by tears of abasement, while Rockingham pursued her with shouts and cries of |
