— Э… Да… То есть нет… — еще не выйдя из своего состояния возбуждения, промямлил он. — Не говорил. Не успел.
Нет, какова, а? Его память откликнулась с большим трудом, а Серафиме на это чихать! Она ворковала с компьютерщиком:
— Прохор, вы не могли бы нам еще разок помочь?
— Вам, Серафима? — замурлыкал тот, как мартовский кот, соблазняющий кошку. — Вы только намекните, а я со своей стороны… я готов.
— Спасибо. Но задание не из легких и требует полнейшего вашего молчания, а помочь можете только вы.
— Готов, готов, — заверил он.
— Но сначала скажите, кто следит за мониторами, на которые идут сигналы с камер слежения?
— Служба безопасности.
— Долго они хранят информацию? — непонятно к чему вела Серафима.
— Я не в курсе. Мое дело — контролировать исправность системы, подремонтировать персональные компьютеры, если они барахлят.
— Все-таки узнайте, можно ли просмотреть записи, скажем, месячной давности. И главное… Неизвестный в вашей фирме воспользовался электронным адресом Никиты и от его имени посылал письма. У нас подозрение, что он это делал с рабочего компьютера. Скажите, реально выяснить, с какого именно компьютера он слал письма?
— Реально. — Прохор уже не рисовался, а несколько стух, понимая, чего от него ждут. — Концы всегда остаются, но их нужно найти, на это потребуется время и, естественно, знания. Если с рабочего компа слали, то провентилировать предстоит всю систему, пока не наткнешься на тот самый комп.
— То есть дело сложное. А кто может… провентилировать?
— ФСБ, например.
— А кроме ФСБ, никого нет?
— Хакеры. Это их поле деятельности. Понимаю, куда вы клоните, честно скажу, не занимался этим никогда — законом карается данный вид деятельности.
— Но вы же систему знаете, вам не нужно ее ломать.
— Взламывать, — поправил он. — Я систему знаю, но не думайте, что в ней пошарить — как по карманам в гардеробе полазить.
— Прохор, помогите нам, пожалуйста, — по-детски жалобно попросила она, наморщив лобик. — Если бы вы знали, как это важно и нужно.
Вот так ляпнешь, не подумав, обещания, а потом готов рвать волосы на себе, раскаиваясь. Прохор потер небритый подбородок, повздыхал, Серафима не сводила с него темных глаз, словно внушала: согласись, согласись. Он взглянул на Никиту и с отчаянием произнес:
— Если узнают… Меня попрут с работы, а я терять ее не хочу.
— А вы, Прохор, придумайте, как сделать, чтобы не узнали, — подсказала Серафима. — Никита вам хорошо заплатит.
Он думал недолго, его вопрос был обращен к Никите:
