Неожиданно во дворе засигналил автомобиль. На пороге комнаты возник Старший брат. «Мы сейчас едем на худои!»
Худои. Худои — в вольном переводе значит «гулянка». Более конкретно — это ориентальный тип застолья, только в кавычках, поскольку на Востоке собираются не вокруг стола, а вокруг дастархана — особого вида скатерти, которую кладут прямо на пол или на землю. Вокруг дастархана, если это возможно, расстилают курпачи — ватные одеяла, служащие для сидения или, при желании, чтобы на них возлежать. В зависимости от типа застолья в центр дастархана ставят чайник (лекгие посиделки) или казан с мясом (плотный схак). В случае ОЧЕНЬ плотного схака в центр дастархана ставится казан с пловом, заряженным широй. Может быть и так, что первая фаза спонтанно переходит во вторую, а потом в центр опять ставится чайник и приносятся сладости: халва, печак, казинаки, сухофрукты, конфеты и сахар. В хорошем худои — к примеру, когда совершают обряд обрезания, или по случаю свадьбы — бывает до полутора десятков смен блюд.
Как правило, все новички, впервые попадая в восточный дом, чудовищно переедают, чуть ли не до заворота кишок. Из всех моих знакомых только Йокси никогда не отказывался от нового блюда. Даже находясь уже в почти горизонтальном положении, он приподнимался, произносил с улыбкой будды «Хуш!» («хорошо») и принимал от гостеприимных хозяев очередную порцию чего-нибудь съестного. Лично я несколько раз переедал почти до обморока, не будучи в состоянии даже шевелить пальцами ног. Потом, как питон, лежал с полчаса, чтобы затем всего лишь поменять позу. Во всех ориентальных домах — я здесь имею в виду реальные кишлачные дома, где сохраняются древние традиции — гостей кормят прямо как на убой. Накормил — значит погасил, утихомирил. Включил пищеварительную моторику — выключил магическую суггестию. А нормальному гостю, собственно говоря, ничего больше и не нужно. Как говорит Лао-цзы, «совершенномудрый держит сердце пустым, а желудок — полным».
Как выяснилось, худои устраивает начальник Старшего брата со товарищи, которым последний рассказал обо мне со слов Младшего брата, в свою очередь узнавшего от мальчишек, что на Аджина-тепе сидит какой-то заморский гость. Мы сели в белые Жигули, стоявшие во дворе, и тронулись во мрак пустынной ночи.
Свет фар вырывал из черного пространства пыльную завесу из мельчайшего, микроскопического песка, надуваемого в определенные сезоны «афганцем» (так местные жители называют песчаные бури со стороны южного соседа). Столбы такой непроглядной пыли плотно окружали машину, когда вдруг раздалось резко нарастающее лаяние. Откуда-то сбоку, из темноты, на наш автомобиль набросилась свора огромных бешеных собак, которых, я думаю, было не менее полусотни, а то и поболее. Они бежали со всех сторон, шныряли под колеса, норовили вышибить мордами окна, зверски скаля зубы и роняя с высунутых языков обильную слюну.
