Аленино плечо аж пригибалось под тяжестью сумы, из которой торчали газеты.
— Хотите, я сумку понесу?
— Слушай, называй меня на «ты», я не такая старая.
— Хорошо. Тогда давай понесу.
— Ну попробуй. Мне ж еще и лучше.
Я взял сумку и повесил на плечо. Она была тяжела. Мы прошли центральную часть города и стали забирать в сторону гор. Алена говорила, что ее участок в основном частный сектор, и это плохо. Одно дело, раскидать газеты в многоэтажном доме, пусть и поднимаясь с этажа на этаж, и совсем другое — обойти те же пятьдесят адресов, вытянутых в длину, по жаркой улице. Мы топали в гору по улице Рубина, поднимаясь в ту часть Новороссийска, где я и не бывал никогда. Солнце нещадно пекло. В такую погоду бабушка всегда выходила с зонтиком. Дед носил шляпу. Булечка и меня заставляла надевать панамку или кепи — да только я категорически отказывался: «Я не хочу быть похожим на курортника!» Действительно, головные уборы в городе носили только отдыхающие — ну или старики. Настоящий новороссиец должен ходить с непокрытой головой! Ему не страшно никакое солнце!
Алена вдруг спросила меня:
— А ты что, сирота?
— Да нет.
— А с кем живешь?
— С бабушкой-дедушкой.
— А мамка-папка есть?
— Есть.
— Оба?! И они вместе, друг с другом, живут?
— Ну да.
— Зачем же ты работать хочешь?! — Девушка была искренне изумлена.
— Ну… — Я и сам толком не мог объяснить. — Чтоб деньги были. Карманные.
— Короче, понятно: клюнул в жопу жареный петух, — подытожила она.
Я не ответил: во-первых, меня сбило слово «жопа» — оно напрочь отсутствовало в лексиконе моей семьи, и я не привык, что взрослые употребляют при детях неприличные слова, да еще не когда ругаются, а просто разговаривают.
Мы наконец достигли нашего участка, Алена потянулась за сумкой: «Ну-ка, дай!» Первым стоял двухэтажный двухквартирный дом, и почтальонша нырнула в прохладную темень подъезда. Я шагнул за ней. Ловко и быстро девушка раскидала газеты по ящикам трех квартир на первом этаже, а потом повернулась ко мне:
— Ну, что стоишь? Иди сюда.
В ее голосе мне послышались какие-то новые, сладкие нотки. Сейчас я бы назвал их сексуальными. Я сделал шаг навстречу ей, а она ко мне. Я был ниже Алены, и моя голова очутилась аккурат между ее грудей. Она положила мне руки на затылок и притянула меня к себе. Я поцеловал ложбинку в ее декольте и потянулся рукой расстегнуть пуговичку на блузке.
— Э-эй! Чего стоишь? О чем мечтаешь?! — воскликнула Алена.
Я очнулся и густо покраснел.
