Как и Янку Брыля, с детских лет простая деревенская жизнь приучила Яновича замечать красоту в обыденном, привычном, не приукрашенном; однако в процессе писания, для концентрации внимания на своих образах, он часто пользуется инверсией: «иконостас с материнской улыбкой далекой», «ливень душный», «окно вишневое», «аллеи жестколистые» (прием, как и все искусственное, абсолютно чуждый Брылю-прозаику).
В миниатюрах С. Янович напряженно и взволнованно рассуждает о судьбе белорусского языка; он высказывает свои чувства в открыто публицистической форме, не скрывая тревог за белорусское слово, что характерно и для миниатюр Брыля.
И Я. Брыля, и С. Яновича глубоко волнует проблема родных корней, судьба белорусской деревни. Однако если Брыль в лучших традициях белорусской и русской (В. Белов, В. Распутин) деревенской прозы поэтизирует деревню как хранительницу национальных традиций, всего самого чистого и светлого, то С. Янович настроен менее оптимистично. Как отмечает В. Гниломедов, книга «Долгая смерть Крынок» утверждает «архетип драматичного восприятия бытия, которое временами поднимается до трагического звучания». Его лишенные всякой идеализации рассуждения про судьбу деревни, «мордобойной белостоцкой провинции», подтверждают различие подходов этих двух писателей к одной из самых важных для них тем.
Повесть «Нижние Байдуны» композиционно строится Брылем при помощи того же приема, который позднее использовал и С. Янович при написании повести «Долгая смерть Крынок». Речь идет о создании серии сценок из жизни односельчан. Но если Я. Брыль создает картины, проникнутые искрящимся юмором, светлой любовью к односельчанам и восхищения ими, то настроение написанного Яновичем минорное, тоскливое, даже болезненное. Брыль в большей степени оптимист, и потому белорусский критик Владимир Юревич точно определяет писателя как «влюбленного в жизнь человека, который умеет черпать полной мерой радости этой жизни и приобщать к этой радости многих». Сам писатель в книге «Витражи» (1974) подчеркнул, что видит задачу искусства в том, чтобы передать ощущение радости, красоты жизни и любви к ней.
Очень важное в контексте всего творчества писателя признание. Это не значит, что он полностью отворачивается от трагического; он просто поворачивает тему по-своему, как, к примеру, в небольшом рассказе «Ты жива» (1966), посвященном матери. Он не успел приехать на ее похороны и вспоминает последние дни ее жизни в городе, у сына. В ходе повествования ему удается преобразить трагическое в жизнеутверждающее, то есть вызвать тот самый катарсис, который, казалось бы, возможен только в драматургии — уже заглавием «Ты жива» автор утверждает преодоление скорби любовью.
