И тут он услышал скворцов.
Эта проклятая ненасытная братия снова готовилась к пиршеству. Он немного подождал Еника с тревожной вестью, но долго бездействовать было рискованно. Ведь стае хватит пяти минут, чтобы обчистить виноградник догола. После налета скворцов среди листьев остаются сохнуть лишь печально поникшие ошметки ягод.
Дед выбежал из погреба. Енику грезились прекрасные сны, и он улыбался им. Дед понимающе кивнул.
Скворцы молча и с остервенением принялись за дело.
Дед нагнулся, взял консервную банку, поплевал на карбид, прикрыл крышку и чиркнул спичкой; отбросил он ее, лишь когда она обожгла ему пальцы.
Чиркнул второй раз; он стоял, расставив ноги, и беспомощно глядел на спящего Еника. Нет, этого я не сделаю, отдавалось у него в мозгу. Не стану пугать его до полусмерти из-за жалкой горсточки винограда!
В левой руке дед сжимал шипящего черта, а другой ощущал испуганную дрожь невинного и ничего не подозревающего человечка. За мгновенье он вспомнил с десяток историй о детях, испуганных во сне.
Он швырнул жестянку в виноградник, три скворца лениво приподнялись и тут же сели.
Он бегал по рядам, хлопал в ладоши и подпрыгивал, танцуя диковинный танец.
Скворцы снялись, отлетели немножко и с дерзкой алчностью снова ринулись на виноградник, исчезнув среди листьев.
Улетели они вдруг и все разом, как и прилетели. Дед спрятал лицо в ладони, а когда он снова поглядел на свет божий, из ладоней вылился ручеек. Виноградник был похож на безутешную вдову над могилой супруга.
Дед встал на колени возле Еника, погладил его по волосам:
— Вставай… Будем потихоньку собираться.
Еник открыл глаза так резко и были они такие ясные, что у деда закружилась голова.
— Знаешь, что мне снилось?
Дед смущенно поморгал.
— Я летал, а скворцы меня боялись.
— Очень красивый сон, — выдавил из себя дед. Он запер погреб на ключ и на засов и еще дважды проверил, чтоб убедиться, хорошо ли он это сделал.
Они медленно пошли меж рядов. Еник с удивлением остановился. Он оглядел поникшие ошметки гроздьев, просвечивающие в листве. Пальчиками отщипнул забытую виноградину.
— Деда, а где виноград?
Деду трудно было говорить. Сперва он поднял к небу большой палец и героически осклабился:
— Улетел… Скажу тебе, мои золотой, что так мало забот со сбором винограда у меня в жизни еще не было.
Если б перед Еником разверзлась земля, он удивился бы меньше..
— А я спал… А я ничего не видел, — плаксиво протянул он. И вдруг остановился. — Как же я не слышал выстрела?
