— Помню! — неожиданно воскликнул Петр. Вскочив на ноги, он дошел до телевизора в углу и круто развернулся. — Правда помню!
Люба широко раскрыла рот и вновь залилась слезами. Полезла обниматься.
«Вот это уже лишнее», — подумал Петр.
Да, теперь он вспомнил — ту фотографию, которую ему совал тип с козлиной бородкой. Вспомнил себя на снимке. И домик, и грядки, и качели, и незнакомую бабу рядом с собой. Хорошо обрабатывают, не торопятся.
— Сколько я уже здесь?
— Месяц, Петенька. С середины мая.
— Кем я хоть был, пока не...
— Валентин Матвеич не велел, — ответила Люба. — Надо постепенно. Он знает, как надо, а я чего... Я испорчу только.
— А работал я где? Или это тоже секрет? — начал выходить из себя Петр.
— Да где... по экспедициям... ну, это когда еще было... А потом — где придется. Сначала на фирме, потом на складе, потом подрабатывал. Таксистом тоже... Да много чего. Ты ведь у меня на все руки. Только добрый очень, возразить никогда не можешь, обидеть боишься.
— Люба, мне бы что-нибудь конкретное.
— Конкретное Валентин Матвеич не велел.
— А что велел? — окончательно разозлился он. — Пирогами кормить?
— Да, пирогами, — смиренно ответила женщина — Чтоб ел домашнее и возвращался. Мысленно.
«Сложную легенду стряпают, — понял Петр. — Куда мне, больному, если ее и здоровая запомнить не в состоянии».
— Как у тебя с деньгами? — спросил он.
— С деньгами?..
— Что ты все переспрашиваешь? — взбесился Петр. — Я что, не по-русски говорю?
— Денег хватает, хватает, — мелко закивала Люба.
— Дай мне немножко. Рублей триста или лучше пятьсот.
— Пятьсот? — оторопела она и, встретившись с ним глазами, забубнила: — Я как-то не рассчитывала. Дома. Дома деньги. У меня с собой почти... А зачем тебе, Петенька?
— Давай, сколько есть.
— Вот. — Люба жалко улыбнулась и протянула две десятки. — Еще мелочь, но это...
— Мелочь не надо. Ладно, пора мне. — Петр хлопнул себя по коленям. — Кирюше привет и ни пуха. И все остальным — тоже. Привет.
— А курочку, Петенька! — воскликнула женщина.
В ее голосе было столько драматизма, что Петр, не выдержав, расхохотался.
Проходя мимо Ку-клукс-клана, он на всякий случай спрятал купюры в карман, однако стоило подыскать место более надежное, чем казенные портки.
Зайдя в палату, он поразился той пустоте, которая его окружала. Шесть коек с панцирной сеткой. О матрасах нечего и думать — это баналыцина, любой санитар первым делом лезет именно туда. Шесть ободранных стульев — можно сунуть деньги под обивку. Хороший подарок симулянтам. Остается тумбочка — у каждого она своя, да и щелей там должно быть предостаточно.
