Петр отворил скрипучую дверцу и, присев, заглянул внутрь. На верхней полке валялась мятая фольга, твердые, как абразив, крошки и совершенно ненужная алюминиевая ложечка. Ничего другого он и не ожидал. На нижней полке, то есть попросту на дне, лежали чистые носки и пугающе толстая книга — похоже, это все его личные вещи. Что-то не густо.
"Прямо «Война и мир», — брезгливо подумал Петр, запуская руку за томом. Книга оказалась геологическим справочником. На хрена?
Между страницами «332» и «ЗЗЗ» покоилось несколько зеленоватых купюр. Петр пересчитал — шестьдесят рублей. Откуда?
В палату, покачиваясь на спичечных ногах, вплыл старик.
— Полонезов! — окликнул его Петр. Ноль внимания. Старик дотащился до постели и, утрамбовав подушку, водрузил на нее шахматную доску.
— Э-э... как тебя... Гарри!
— Чего? — встрепенулся гроссмейстер.
— Чья это книжка?
— Твоя, — ответил тот, пересаживаясь на место черных.
— А больше ее никто не читал?
— Кому надо? Там, по-моему, одни таблицы. Не отвлекай.
Шестьдесят рубликов. Это значит, он уже стрелял — три раза по двадцатке или шесть раз по червонцу. Или еще как. У Любы вроде бы с финансами напряженка. Спектакль, не иначе. Такую декорацию отгрохали! Актеры, опять же, — если не все, то как минимум половина. А выдают по десятке.
Зачем ему деньги, Петр сказать не мог, но твердо знал, что они ему нужны.
— Либо Петруха Еремин жмот и придурок, либо он что-то замыслил, — пробормотал он себе под нос и пошел докуривать давешний бычок.
В сортире, у самого окна, кто-то нацарапал:
«Когда ЭТО кончится?»
Дождь хлынул так неожиданно, что никто не успел приготовиться. Асфальт уже промок до черного глянца, а прохожие еще только раскрывали пакеты в поисках зонтов.
Константин проверил часы и отошел в глубь арки. Человечек опаздывал. В какой-то момент Костя даже засомневался — не пропустил ли, но тут же себя успокоил: машины на месте не было. Ни гаража, ни «ракушки» Панкрашин не имел и свою светло-серую «восьмерку» всегда ставил прямо под окнами, благо переулок был тихий, без всяких там офисов и представительств.
«Какие еще офисы, — очнулся Костя. — Какие представительства? Какая, к черту, „восьмерка“?! Панкрашин — и на „восьмерке“? А что это за переулок? Бэтээру не развернуться, значит, и Панкрашину здесь делать нечего. Куда он без двух броневиков? Кто он без своей охраны?»
Разбрызгав лужу, к тротуару прижались серые «Жигули». Константин взъерошил волосы, почесал щеку и наконец пришел в себя. «Восьмерка» — не БТР. Вот и хорошо, возни меньше. А то, что Панкрашин без охраны, — это... Нет, объяснить такую расхлябанность было невозможно. Предатель, за голову которого командование Ополчения сулило Крест Героя, просто не имеет права появляться в городе без сопровождения. Может, не он? Ошибка?
