Оператор газанул, и “БМВ”, отъехав от тротуара, проскочил перекресток уже на “желтый”.
Август убивал духотой. Термометр в кабине показывал плюс двадцать пять, снаружи было на десять градусов больше. За тонированными стеклами неслась пегая улица. Ночью был дождь, утром еще оставались какие-то лужицы, но к обеду асфальт просох и раскалился. Шорохов хрустел пальцами и с вожделением думал о декабре.
— Куда вы меня везете? — неожиданно спросил Криков.
Олег, максимально затягивая паузу, принялся ковырять в зубе.
— Стройку объезжаем, — ответил за него Алик.
— Какую еще стройку? — возмутился старик. — Это же в другую сторону!
Возразить было нечего. Насчет “другой стороны” Криков преувеличил, однако если бы они действительно ехали в Шереметьево, то были бы уже на месте.
— А станнером нельзя… — с сожалением заметил Алик.
Шорохов посмотрел на его глаза в зеркале и грустно кивнул.
— Как-нибудь… Недалеко уже.
“БМВ” свернул у “Петровско-Разумовской” и, сбросив газ, вкатился на бесплатную парковку перед новым супермаркетом. То ли из-за жары, то ли еще по какой причине, машин почти не было, а те, что стояли — штук десять-пятнадцать, не больше, — терялись на обширной площади, как горошины в тазу.
Отдельно от этих горошин, слева у ажурной ограды, вольготно расположился кремовый “Линкольн”. Алик отъехал вправо и тоже пристроился у забора, вдали от разноцветного стада “Жигулей” и подержанных иномарок.
— Сейчас я выйду, — предупредил Олег.
— Ну это ясно…
— Выйду и направлю на тебя станнер. Чтобы они увидели. А ты отрубишься. Так, чтобы они увидели, — повторил он с нажимом.
— А надо?… — обронил Алик.
— Лучше я понарошку, чем они взаправду.
— Согласен.
— Они могут оставить наблюдателя, так что полчаса не рыпайся.
Олег обошел “БМВ” спереди и ободряюще подмигнул. Когда он приблизился к окну водителя, станнер был уже в руке.
— Лбом в руль, — сказал он шепотом, хотя “Линкольн” находился метрах в пятидесяти. — Чтоб издали было заметно. Только на бибикалку на попали. Раз…Два…
Не досчитав до трех, Шорохов нажал на курок. Алик замер на вдохе, — получился жалобный всхлип, — потом медленно, словно и впрямь стараясь не задеть клаксон, уронил голову вперед.
— Не в обиду, Аллигатор, — душевно произнес Олег, — но так будет лучше. Сейчас еще… формальности, сам понимаешь Ничего личного.
Шорохов вытащил мнемокорректор. Просунув руку в окно, он взял Алика за волосы и приподнял. В глазах у оператора читалось недоумение. Чтобы снять все вопросы, пусть и немые, Олег закрыл ему последние три часа. С запасом.
