— Но это же фикция! Мы все равно выбираем только то, что должны!
— Сами выбираем, — со значением ответил Василий Вениаминович. — А то, что наш выбор совпадает с предначертанным… Ну, раз он совпадает… считай совпадением.
— И давно вы этим самообманом занимаетесь?
— Давно ли я служу? Давно, Шорох.
Олег отодвинул чашку и поставил на ее место пепельницу.
— Реализую свою свободу, — мрачно пояснил он, вытряхивая из пачки сигарету. — В пределах дозволенного.
— Решил, что жить уже неинтересно? — сочувственно проговорил Лопатин. — Ты сильный оператор, Шорох. Прелесть, кажется, такими вопросами не задается, она во всем уверена… А чем раньше человек ломается, тем лучше.
— Чего ж это лучше-то?… — растерялся Олег.
— Все пройдет. Хочешь, возьми отпуск, слетай куда-нибудь на острова. Поваляйся, погрейся. Попробуй вернуться к обычной жизни. И возвращайся в Службу.
Шорохов потупился и задумчиво погонял по столу круглый крекер. Его подмывало рассказать о своем визите к Рыжей, но он сдержался. Задавать новые вопросы про Ивана Ивановича и вовсе было бессмысленно — Лопатин давно уже ответил, и вполне определенно.
— Ну, чего еще хорошего видел? — спросил Василий Вениаминович.
— Видел нашу Асю… Местную, в девяносто пятом. Молоденькая… В тачке ехала, — добавил Олег, прищурившись. — С уродами какими-то…
— Не перепутал?
— Да мы с ней рядом на светофоре… — начал Шорохов, но прикусил язык. — Нет… это она на светофоре, а я… — Он поймал суровый взгляд начальника и вздохнул. — Вот же, протрепался, кретин… Надеюсь, это не сильно повлияет на будущее?
— А что теперь остается? Только надеяться, — сказал Лопатин.
— Ничего же не случилось… Все на месте.
— Как будто… — нехотя отозвался шеф. — Но если что и случится, вряд ли кто-то заметит. Прямо вам об этом в школе не говорили, однако намекали достаточно прозрачно.
Олег вздернул брови.
— Шорох, у тебя что-то с памятью творится… Это уже не первый раз. Не беспокоит?
— Беспокоит меня другое. Федяченко дал понять, что организация всяких… э-э… экскурсий и тому подобного… Что это для оперов нормальная практика.
— Ненормальная. — Лопатин насупился и вновь взялся за трубку. — Есть операторы… Они называют себя диггерами… Говнюки они все. И Лис тоже грешил… Я знаю, знаю! — Василий Вениаминович выставил руку, не позволяя Олегу возразить. — Ты его не сдал, и он тебя, случись что, не сдаст. Это и необязательно. И так все известно.
О чем идет речь, Шорохов представлял весьма смутно. Встреча с Лисом у него была, и разговор на лестнице он помнил, но все это, кажется, имело отношение к какой-то рядовой операции.
