— Скажи мне, что ты о них знаешь?
— О ком это «о них»?
— Об этой «Наоко»…
— Зачем?
— Дальше я сама.
— Что «сама», глупенькая? Это тебе не телепередача «Я сама»! Ты даже не представляешь, во что ты ввязываешься! Хочешь, чтобы ребенок остался еще и без мамы?
— О’кей… Я глупенькая, ты умненькая. Ты объяснила, я все поняла. Идиотка, а, представь, поняла. И все равно… Расскажи мне все, что ты о них уже узнала.
— Хорошо. Расскажу. Но у тебя ничего не получится. Ты умрешь раньше, чем успеешь что-нибудь сделать. Извини, что употребляю такие резкие, беспощадные слова, но это именно так: ты умрешь. По-настоящему у тебя остался только один выход: попробуй уговорить Инару Хованскую. Упроси ее снять обвинения с Ладушкина. Вот и все, что можно сделать для твоего мужа.
И Светлова поспешила малодушно удалиться.
Впрочем, Генриетта ее больше не задерживала.
* * *
На следующее утро — это была суббота — Генриетта подошла к дочери, засевшей с утра пораньше глядеть мультики, и сухо сказала:
— Собирайся.
— Чего-о?!
— Собирайся, Броня.
— Куда это? — поинтересовался ребенок, явно заподозрив подвох.
— К бабушке, — еще более строгим не терпящим возражений тоном объяснила Генриетта.
Дурные примеры заразительны: Генриетта хорошо усвоила от Ани накануне этот замораживающий собеседника и так обидевший ее саму тон.
Что ж, Светлова, видно, права: не хочешь, чтобы в ответ рыдали, причитали и скандалили, утри сопли сама — говори сухо и строго по делу…
— К бабушке? На целую субботу? — упавшим голосом уточнила дочь.
— Нет.
— Нет?! На субботу и воскресенье?
Генриетта промолчала.
— На целую неделю?! — округлив от возмущения глаза, возопила Броня.
— Я не знаю, Бронька, правда не знаю… — вздохнула, изрядно уже поистратившая запасы своего хладнокровия, Генриетта.
— Не знаешь?
— Нет… Но это, видишь ли, дорогая моя, совершенно необходимо.
— Чтобы папа вернулся?
Генриетта молча кивнула.
А девочка, также молча, не задавая больше вопросов, отправилась собирать в дорогу себя и куклу.
Главный аргумент в пользу таких крупных разрывов-объяснений звучит так: сначала тяжело, зато потом будет легко.
Именно с таким чувством Светлова и проснулась наутро после объяснения с Генриеттой.
Все. Больше никаких криминальных хитросплетений. Она свободна. Теперь будет легко… Она заживет по своему распорядку дня: витамины, гимнастика, прогулки, сок. Смотреть — на цветы, думать — о хорошем.
Более того, она с места в карьер принялась за дело: позвонила и договорилась, что приедет на занятия по лечебной гимнастике.
