Испарившаяся часть джина достигла органолептического восприятия, вызывая неприятные ощущения, на уровне подсознания.
— Выпей залпом, — советовал он Ласло.
Обжигая внутренности, составляющие напитка достигли кровеносных сосудов, вызывая приятные спазмы, и ничего более. Никакой отрицательной реакции, кроме искривлённой вкусовыми рецепторами гримасы на лице.
Пол был усыпан сигаретными окурками и прочим мусором, а под сидение напротив, забежала огромная, мерзкая крыса. Он было подумал, что она ему привиделась, но заметив его отвращение и испуг, собеседник лишь подкрепил его воображение, мелкими деталями:
— Их здесь много. Но они безвредны. Знаю, выглядят не весть как привлекательно, но это всего лишь грызун. Ничем не хуже безобидной мышки например, — рассуждал хозяин крысиного притона, — мышь вряд ли бы вызвала такую реакцию своим появлением. Возможно оно бы тебя и удивило. Но крыса, это совсем другое дело. Люди кричат, визжат и морщатся, при виде этого существа. А ей всего то и нужно, что пробежать мимо, она здесь вовсе не для этого. Не для того, чтоб вызвать твоё отвращение, и уж тем более не за тем, чтоб грызть твои ноги, — тем временем волосатое создание, с длинным хвостом, похожим на отдельный живой подвид, умчалось обратной дорогой туда, откуда пришло.
Скромное жилище самого Ласло, на фоне железного вагона, кишащего крысами и неизвестно ещё какими представителями данного семейства, казалось не таким уж убогим и холодным, как ранее.
Под треск горевшей древесины, они немо опустошили ещё по одной порции.
— Так что мне предстоит исправить? — вдруг заговорил Ле Грэйди.
Ласло не знал с чего начать. Ещё несколько часов назад, он бы ни за что на свете не стал делиться мыслями о содеянном с первым встречным. Но как уже упоминалось, и посещение этого гадкого места не входило в его планы.
— Все началось в ту проклятую субботу, — его речь была ровной, он более оживлял её яркими эмоциями и интонацией. Ле Грэйди внимательно слушал его рассказ, периодически разбавляя услышанное джином. Он не перебивал, и никак не комментировал события, которые невозможно было назвать совершенно обыденными и ни сколь незаурядными.
Когда Ласло закончил, Ле Грэйди ещё некоторое время помолчал, не издавая не звука, прежде чем задать вопрос:
— И ты правда готов умереть ради благополучия дочери?
— Несомненно, — без раздумий ответил Ласло.
— Что ж, я могу тебе помочь. Но можно ещё вопрос?
— Слушаю.
— Ты не думал о пропавшей жене? Не подозревал её? — осторожно изъявил интерес Ле Грэйди.
