Обратная сторона Европы | страница 13



Чуть позже, к своему удовлетворению, он узнал, что в основном это были реалистичные трёхмерные голограммы.

В центре Нового Тарсиса располагалось, как и следовало ожидать, его сердце или, лучше сказать, душа. А ещё точнее – отдушина: огромный прозрачный купол в форме конуса, под которым росли деревья, благоухали цветы, будто прислушиваясь к журчанию ручьёв, а птицы деловито перепархивали с ветки на ветку. Был устроен даже небольшой живописный пруд с камышами, лилиями и прочими дикими утками. Воистину, это был островок земного рая на красной планете! В связи с этим Сэму пришла в голову мысль, что как бы далеко не забрасывал человек сам себя, будучи не в состоянии обуздать свой духовный порыв, везде и всюду он стремится обрести то, что оставил – землю и себя на этой земле.

Вся цитадель представляла собой лишь вершину айсберга, большей своей частью скрытого от глаз. Под городом была обустроена сеть туннелей, которая и впитала в себя почти весь человеческий муравейник.


Сэм и доктор исходили вдоль и поперёк пространство первого марсианского купола, откуда брала начало та злополучная экспедиция в марсианскую пещеру более тридцати лет тому назад. Большая удача, что его до сих пор не демонтировали, подумал Сэм. Всё вокруг вызывало ностальгию.

Лабораторию расположили прямо в номере отеля. Как уже было сказано выше, Филх склонялся к тому, чтобы послать в прошлое голограмму. А это требовало репетиции. К Сэму прикреплялись многочисленные датчики, на голову одевался «глухой» и «слепой» шлем. Филх включал усовершенствованный им лично аппарат по проектированию трёхмерных голограмм. Когда Сэм начинал видеть комнату, он вставал с кресла и шёл, куда только ему заблагорассудится. На самом деле он оставался на месте, а все телодвижения совершала его электромагнитная копия. Голограмма некогда прославленного астронавта, а ныне убогого калеки Сэма Ричардса выходила из номера, спускалась на лифте в холл, ехала в метро до первого марсианского купола... Эти упражнения отнимали много сил у старика, требуя недюжинной концентрации внимания, но были необходимы, так как вырабатывали определённый навык. Например, он не мог сам открыть дверь, повернув за ручку. Приходилось приспосабливаться, прилаживаться, следовать за другими людьми, причём делать это как можно более натурально и так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Филх говорил:

– Хорошую голограмму не отличить от объекта, даже прикоснувшись к ней. Вопрос в том, хватит ли у нас энергии, чтобы транслировать качественную голограмму через временной туннель в течение всего необходимого времени, потому что в противном случае свойства изображения сильно пострадают. Поэтому не стоит заострять внимание на таком несущественном свойстве голограммы, как осязаемость.