Филх заметил, что путешествие во времени не только чрезвычайно энергоёмко, но и отнимает много сил у посланника. Поэтому он настаивал на том, чтобы отправить в прошлое голограмму: рисковать без нужды здоровьем друга доктор не собирался.
Временные петли не были очень редким явлением, как успел убедиться Филх, но закономерности в их появлении ему не удавалось выявить. Поэтому оставалось терпеливо ждать, наблюдая за показаниями прибора.
– Годится далеко не каждая временная петля, – объяснял доктор. – Я ввёл такое понятие, как угол пересечения временных слоёв. Для его измерения используется градусная шкала от 0 до 180 градусов. Все пересечения больше 90 градусов для нас не годятся, как бы близко не находились при этом временные слои. Но это не всё. Важен размер петли. Большие петли, которые могли бы воскресить для нас предания давно минувших лет, встречаются сравнительно редко, но не они интересуют нас сейчас. Нас вполне устроила бы петелька меньшего размера, чтобы застать твоё альтер-эго непосредственно перед тем, как оно собирается сделать свой роковой шаг.
Перед отлётом на красную планету Филх изготовил портативный «прибор времени», умещающийся в чемоданчике, и друзья таскали его с собой всюду, куда бы ни пошли.
Наконец-то Сэм увидел своими глазами легендарный город небоскрёбов Новый Тарсис! В бытность свою астронавтом, он застал строительство первого марсианского исполина, положившего начало целому городу. Тогда все называли его куполом по старинке, хотя было ясно, что этот красавец не чета «пузырям жизни», покрывающим марсианскую пустыню на участке более двухсот квадратных километров.
Город представлял собой апофеоз инженерной мысли. Своим названием он был обязан месту расположения. Как известно, между северным и южным полушариями Марса простирается обширная равнина Тарсис с необычной морфологией ландшафта. Своеобразность её заключается в том, что это самый гористый район на планете, на краю которого возвышается древний Олимпус – высочайшая вершина мира.
Новый Тарсис удивлял своим кажущимся малолюдьем. На его улицах лишь изредка можно было увидеть проезжающие автомобили, а тем паче людей, прогуливающихся пешком. Некоторые здания напоминали своей зеркальной отточенностью лезвия ножей, острия которых дерзновенно устремлялись в кроваво-красное небо. Другие были призваны освежать в памяти известные земные шедевры архитектурного искусства – в основном их миниатюрными копиями. Сэм глядя на всю эту роскошь, только пожимал плечами: ведь есть же Лас-Вегас, чего же боле?
