Кирсан сглотнул, сделал несколько шагов по улице, озираясь. Либо он в горячечном бреду, либо действительно как-то переместился в будущее. В очень дерьмовое будущее.
Думай же, башка, думай! Надейся на лучшее, готовься к худшему. Если все-таки Кирсан бредит от горячки или лекарств — все хорошо, волноваться не о чем. Горячка пройдет, сон закончится… Но пока что единственный разумный выход — это допустить откровенно неразумную, чтобы не сказать — совершенно идиотскую — мысль, что все это — взаправду. Что он, разведчик Кирсан, действительно примерно так в две тысячи восьмидесятом году. В мире постапокалиптической разрухи, мертвых лесов, покинутых городов.
Кирсан любил читать — кстати, еще одна подробность вспомнилась. Ну не то, чтобы любил, но в кармане с собой носил на всякий случай книжечку, ведь в солдатских буднях часто выдается время, когда заняться нечем. Читал фантастику, книги о конце света, о вирусах, превращающих людей в зомби — словом, всю ту беллетристику, после которой смотришь вокруг себя и понимаешь, что мир, полный нищеты, войн, неравенства, мразей-политиков, религиозных фанатиков и прочей дряни — далеко не самый худший вариант… Что ж, может быть, все это чтиво ему теперь хоть немного поможет сориентироваться.
Он медленно брел по улице, прямо посередине проезжей части, озираясь, обходя остовы машин, переступая через упавшие столбы, и пытался сообразить, что к чему. В машинах нет останков людей, и на улицах костей тоже не видно. Город вроде бы относительно целый, над ним поработал величайший, но неторопливый разрушитель — время. Следов ядерного удара нет. Конечно, изуродованные деревья можно было бы объяснить радиацией и мутациями, однако Кирсан никаких признаков лучевой болезни не ощущает. Следов военных действий нет. Казалось, в какой-то момент жизнь в городе просто остановилась. Словно люди внезапно пропали, прямо как в той передаче на канале 'Дискавери'. Химическое оружие? Тоже отпадает. Трупов-то нету, а они были бы в этом случае.
Он остановился, взглянул в небо. Тяжелые серые тучи, пасмурный полумрак. День? Вечер? Кирсан поклялся бы, что сумерки, но за часы в лесу сумерки уже должны бы смениться ночью. Значит — день, но очень-очень сумрачный. Не узнать наверняка, солнца ведь нет и даже непонятно, в каком месте на небе оно хоть приблизительно находится. И туман. Туман у ног стелется, туман окружает его стеной. Пятьдесят-шестьдесят метров — вот и весь обзор. И тишина, странная, необъяснимая, жуткая. Из города исчезли не только люди — но и животные. И в том мертвом лесу птиц не слыхать было.
