— Сердце мое, — выдохнул Елагин, — вспомни.
Она ничего не вспоминала, и для самого Елагина названное имя было чужим. Вера Загладина. Он никогда не слышал о такой женщине. Он знал, что бывают психические расстройства, когда человек присваивает себе чужое имя и чужие мысли, он знал и цеплялся за это, и оставалось только ждать, когда старое имя хоть на время вытеснит новое и все встанет на свое место.
— Позвоните моему папе, — сказала Маруся. — Я вас умоляю, позвоните, он приедет и во всем разберется. Я вас очень прошу, позвоните.
Все это было более чем странным, но Елагин согласился. Он не хотел поддаваться безумию, не хотел подчиняться законам иллюзорного придуманного мира, но в этой просьбе была своя логика, и он набрал названный номер.
Долго никто не брал трубку, потом длинные гудки оборвались, и кто-то задышал на другом конце провода. Елагин извинился и попросил позвать Загладина.
— Я слушаю, — сказал мужской голос.
Елагин чувствовал себя в дурацком положении и не решился сразу сообщить мужчине, что здесь его ждет дочь.
— Кто вы? — спросил мужчина.
— Мне нужна Вера, — сказал Елагин. — Я ее знакомый.
Было стыдно и неуютно. Хотелось бросить трубку.
— Она умерла, — сказал тихо мужчина.
— Когда? — воскликнул Елагин.
— Вчера вечером.
И короткие гудки, как позывные спутника. Вот и все. Привычная логика ломалась. Чужая девушка и родная жена, слитые воедино, ждали ответа. Или только одна чужая девушка? Или только одна родная жена? Что важнее, душа или тело? Елагин считал себя материалистом и сомнения не испытывал, но мир вывернулся наизнанку, абсурдное стало привычным, привычное — абсурдным. Души нет и быть не может. Способ существования белковых тел распадался с прекращением обмена веществ, каждое из которых можно было потрогать и взвесить. А душа — лишь отголосок религии, заблуждение человечества, метафора поэтов.
— Он приедет? — спросила Маруся.
— Нет. Он сказал, что Вера умерла. Вчера вечером.
— Это неправда! Я не умерла. Я болела, я долго болела. Заснула вчера, сильно закружилась голова, и я заснула. Папа был рядом, он знает. Позвоните еще раз, он приедет.
— Сколько тебе лет. Вера? — спросил Елагин.
— Семнадцать.
— Тебе холодно. Оденься.
Он выбрал одежду, белье, молча протянул ей.
— Выйдите из комнаты, — сказала она, подумав.
Елагин горько усмехнулся и вышел. Снова набрал знакомый номер.
— Это опять вы? — спросил Загладин.
— Да, это я. Простите, что надоедаю вам в такой день. Искренне сочувствую вам и хорошо понимаю, у меня вчера тоже умерла жена. Но дело в том…
