Вечные темы - Олег Сергеевич Корабельников

Сначала я навещал его по долгу участкового врача, потом придумывал причины, чтобы постучаться в дверь на первом этаже старого дома, а впоследствии заходил в любое время уже не как доктор, а как собеседник и чуть ли не близкий друг.

До этого я не встречал людей, с которыми можно было говорить часами о самых разных вещах, и беседы эти не наскучивали, не утомляли, а наоборот, будили новые мысли, будоражили воображение и заставляли лихорадочно листать умные книги, чтобы разыскать достойный довод в нашем очередном споре.

Это были хорошие времена. Мы беседовали в его спальне, он лежал на кровати, вытянув поверх одеяла худые руки с длинными красивыми пальцами, я сидел в кресле, на столике дымился чай, за вечер я выпивал чашек пять, ему же позволял только одну. Это была моя маленькая шуточная месть за проигранные споры, потому что на каждый мой аргумент он приводил два более веских, и мне не помогали ни изощренные софизмы, ни с трудом выисканные цитаты из авторитетных источников.

Звали его Геннадием Николаевичем, фамилия была Шубин, всю жизнь он проработал учителем истории, прошел войну, а на седьмом десятке грянула большая беда. После кровоизлияния в мозг отнялись ноги и левая рука, только правая могла еще двигаться, но уже не так, как раньше. Он стойко переносил несчастье, и я ни разу не слышал ни одной жалобы, да и семья у него была замечательная. Жена с любовью ухаживала за ним, сын смастерил пюпитр над кроватью, Геннадий Николаевич мог читать, писать и пользовался этим в пол ной мере. Что именно он писал, я узнал уже после его смерти.

Жена Шубина пришла ко мне и принесла тонкую папку, на которой было написано мое имя.

«Геннадий Николаевич никому не показывал свои рассказы, — сказала она, — да и сочинять он начал во время болезни, перед смертью просил передать это вам. Он сказал, что вы лучше всех поймете, для чего они написаны».

Я развязал папку, прочитал рассказы, и в моей памяти сразу же ожили наши бесконечные беседы. Это были не просто рассказы, а поиски и доказательства новых решений вечных проблем, стоящих перед человеком: здоровье и болезнь, жизнь и смерть, свобода и рабство.

Именно на эти темы мы беседовали с ним, и неудивительно, что сюжеты рассказов показались мне знакомыми, хотя и были не совсем обычными. Я плохо разбираюсь в литературе, в конце концов, я обыкновенный участковый врач и не берусь судить о достоинствах и недостатках рассказов Шубина, но считаю своим долгом снабдить их своими комментариями, ибо я был свидетелем и, если хотите, соавтором их.