Прогуливается по залу со спутником Тарас Гнисюк. Бойкий, обвешанный кофрами, весь в карманах и объективах. Фотограф первого ряда. Он подбежал к Изе, вместо приветствия выпалил свой загадочный пароль: «Ашурова знаешь?» — и представил Изю спутникам так:
— Знакомьтесь, художник Грач, мастер скоростной эякуляции.
— Но, в отличие от тебя, Тарасик, я этим не горжусь, — отбился Израиль. Ирония. Последнее прибежище еврея.
— Сколько людей! Я-то думал, что никто уже не читает. — Гнисюк беседует, жует, кого-то снимает, здоровается. Маленький энерджайзер.
— Почему, читают, — говорит Изя, — в Мертвом море, для фото. Лежа на спине в пересоленной воде.
Тарас большой выдумщик. Когда он работал в журнале «Синема», ему удалось напечатать внутри унитаза портрет своего лучшего врага — зама главного редактора. Полночи трудился, закреплял. Наутро в туалете было весело, даже дамы забегали. Вот такая фотовендетта.
Уже трижды Изя был чокнут великим русским актером Рукавлевым. Тот напевал: «Step by step[18] кругом» и осторожно раздевал куриные кости.
— Люблю танки, — опять удивила Ольга. Кажется, это она о японской поэзии.
— Ну, как ты там, среди евреев? — сочувственно спрашивает художник диафильмов Таня Чулкова, сощурив добрые глаза добермана.
— Ничего. Привык.
— А арабы?
— А что арабы? Очень чистоплотные. Ноги моют чаще, чем руки. Молятся, когда евреев не убивают.
Израиль вспомнил, как он познакомился с одним на пустынном пляже. Теплый зимний день. Молодое солнце. На подстилке — приемник, книга, бутылка воды, яблоко. Море занято обычной работой — промывает песок. На рейде — цепочка судов. Недалеко — ашдодский порт.
Вдруг на подстилку опускается незнакомец. Говорит «собакин хер». На арабском — «доброе утро». Хотя, кажется, надо говорить «сабах-эль-хир». Это лучше, чем «аллах акбар». Почему он подсел к Изе? Становится тревожно. Оказался заурядным геем в поисках партнера. Студент из Бер-Шевы. С тонким голосом на тяжелом иврите. Он участвовал в создании постановочных кадров для наивного Запада: убитый мальчик, взрыв в больнице, хорошо освещенные трупы и т. д. Для теленовостей «Аль-Джазиры». Изя угостил его яблоком. Потом Ахмед помолился на Восток, упираясь головой в Изин коврик и высоко поднимая зад.
Чулкова преданно смотрела грустными глазами:
— Эх, Изька, ты ничего не знаешь, после «Диафильма» чуть с голоду не подохла, расписывала досточки, в Измайлове продавала. Так и продержалась.
И, покопавшись, вынула крошечную, шесть на девять, «досточку» в подарок. На ней Святая Русь и пара с собачкой. Если присмотреться, джентльмен в цилиндре чуть похож на Изю, тоже при бородке.
