Бойкий мужичок по кличке Ильич, хотя это его отчество. Ветеран олимпийского движения. В 1980-м во время Московской Олимпиады он работал в Лужниках электриком.
— И вот, — рассказывал Ильич, — когда наши метали, допустим, диск, копье или молот и прочий инвентарь или когда прыгали в длину или тройным, целая бригада по команде, споро, отворяла нужные ворота стадиона для сквозняка или, как говорил бригадир, для «розы ветров». И после советской попытки сразу опять запирали. Расчет был серьезный. Мы же хотели всем рекордам наши русские дать имена.
Во дворе сурово забивают «козла», кажется, те же непреклонные Выхин, Бутов, Бибирев и Зюзин. В любую погоду. Дубль пусто.
— Ваня!
— Я за него.
— Нам к шести.
— Успеем, поедем огородами. Дорога займет меньше времени, чем от эрекции до эякуляции. — Он покосился на Марту. — Так Боб выражается. Будет короче, нежели чем через кольцо.
Зачем он после «нежели» говорит «чем»?
— Какой у них адрес? Я Андрюху спрашивал, а он молчит как пармезан. Надо же забить в джи-пи-эс. Вот если бы у Моисея был навигатор, а, Израиль Абрамович? Совсем другая история.
— Видите ли, Ваня…
— Й-о-о! Мобильник помирает, ёмобильник.
В Израиле вместо удивленного «й-о-о» поют «й-у-у».
Все же пока до Текстильщиков доехали — все пробки собрали. Зато при торможениях ни разу не дернулись.
— Спасибо за гладкую езду, Иван!
— И какой же еврейский не любит гладкой езды, — подмигнул в зеркальце Иван.
Изе он, скорее, нравился. Персонаж понятный. И ничто животное ему не чуждо.
— Грачи прилетели! — празднично пропел Бурдянский. — Ну, как вы там, в Израиловке? Танцы с сабрами?[12] — Он показал осведомленность.
Галя и Гена. Галогены.
— Хоть раз приехал бы. Сам посмотрел.
— А когда? Суета сует. Причесаться некогда.
Изя с сомнением покосился на Генкину плешь.
— Я бы, может, и приехал, если бы у вас была диктатура, лучше военная. С вашей демократией вы слишком церемонитесь с арабами.
Изя вспомнил такого же тайного советника.
— Да какие там на хрен переговоры! — надрывался новый канадец из Могилева. — Арабы понимают только язык силы.
Он вел машину по просторам Канады и в азарте бросал руль, размахивая руками. Вот такой Лёва из Могилёва. Изя давно убедился: самые горячие патриоты Израиля живут в Штатах и Канаде. И вот, в Москве.
Галя предложила тапочки, и у Изи сразу испортилось настроение. По старомосковской манере прихожая была завалена обувью. Он и в прежние времена не любил переобуваться в гостях, а теперь и вовсе отвык. Забыл, что в России разуваются как мусульмане. Приходишь комильфо, все продумано, туфли, галстук и носки в тон, а тебе предлагают убитые тапки, клетчатые развалины сорок восьмого размера. И ты уже не денди и не лондонский, а лузер из Жмеринки. Мягко, но твердо он отстоял право остаться в своих «мартенсах».
