Каждый охотник желает знать
Вдруг страстно захотелось к морю, «где лазурная пена, где встречается редко городской экипаж». Где ты, Ашдод, белое княжество у моря, солнечное сплетение пальм, песка и восторга.
Загорелый бутуз, боясь расплескать, несет огромный студень медузы под восхищенно-брезгливыми взглядами. С треском надо всеми пролетел хулиган в шлеме, с пропеллером на спине. Держит воздушный курс на Тель-Авив. Пробки его не волнуют. Удивляясь своей бесстыжей красоте, над морем солирует закат. После купания дышится радостно, на веках дрожат изумрудные капли. Пунктир царапины на запястье, лоск смуглого плеча. Высоко в равнодушном небе подрагивает затейливый змей. Андрей, строго глядя на далекий теплоход, без суеты меняет мокрые плавки на сухие. На мелко смолотом, цвета муки, песочке шипит пеной прибой.
— Бора, выйди з мора!
Наверное, одесситы.
Пузатых почти нет. То ли они не ходят на пляж, то ли знаменитая средиземноморская диета. В зеленых волнах морщится апельсин заходящего солнца. Покачиваются яхты в марине. Все снимают закат телефонами, ах, сейчас появятся все цвета спектра. Ведь каждый охотник желает знать, а на чернеющем небе уже блестит грустная, искусно срезанная серебряная скобка с большого пальца ноги сами знаете кого… Мистерия.
Напугав Ивана, Изя душераздирающе чихнул. Чих, похожий на роды. При этом из его рта выскочило какое-то существо и на коротких лапках ловко убежало в кусты. Простуда?
Немедленно повернулся мужичок с удочкой, притворявшийся рыбаком. Что тут ловить? Пиранью?
— Будьте здоровы, Израиль Абрамович! — крикнул Ваня. Он с кем-то доругивался по телефону: — Я не откладываю долгов в ящик… палка о двух концах и то ошибается… чего ты предупреждаешь? Ты что, Минздрав — предупреждать?
Закончив, высморкался по-хоккейному, зажав одну ноздрю.
— Ну что, поехали?
— Да-да, конечно. Нам бы еще на Комсомольский, Иван.
Вот и дом, где они жили. Рядом с магазином «Океан», в котором Изя покупал рыбу для сиамки Алисы. Загадочная рыбка простипома. Вместо «Океана» — стеклянный офис с планктоном, напряженно глядящим в экраны компьютеров.
Изин дом не изменился. Эту пятиэтажку строили пленные немцы. В квартире был высокий потолок, прекрасный пол, в смысле крепкий паркет. С недалекого стадиона в Лужниках иногда доносился сдержанный рев. А однажды прямо из окна Изя увидел улетающего олимпийского Мишку. Винегрет воспоминаний.
