— Третья колонка, — подсказал Тревор.
Там было напечатано, что Энн-Мари взята под стражу для допроса. Следовало уточнить, сколько времени прошло от предположительного времени смерти ребенка до момента, когда о ней объявили. Элен перечитывала эти строки снова и снова, чтобы увериться, что поняла правильно. Да, верно: полицейский патологоанатом установил, что смерть Керри наступила между шестью и шестью тридцатью утра, а об убийстве не сообщали до двенадцати.
Она перечитала заметку в третий или в четвертый раз, но повторение не отменило ужасающих фактов. Ребенка убили до рассвета. Когда она приходила утром, Кэрри был мертв уже четыре часа. Тело находилось в кухне, в нескольких ярдах по коридору от того места, где стояла Элен, и Энн-Мари ничего не сказала ей. Та атмосфера ожидания — что она означала? Энн-Мари ждала какого-то знака, чтобы поднять трубку и вызвать полицию?
— Боже мой… — произнесла Элен, роняя газету.
— Что?
— Я должна пойти в полицию.
— Зачем?
— Надо сообщить им, что я заходила в дом, — ответила она. Тревор выглядел озадаченным. — Ребенок был уже мертв, Тревор. Когда я видела Энн-Мари вчера утром, Керри был уже мертв.
Она позвонила по телефону, указанному в газете для тех, кто располагает какой-либо информацией, и через полчаса за ней приехала полицейская машина. Во время двухчасового допроса Элен многое поразило; особенно то, что никто не сообщил о ней полиции, хотя люди несомненно видели ее возле места происшествия.
— Они не желают ничего знать, — сказал детектив. — Вы думаете, в подобных местах полно свидетелей? Если и так, они стараются не вылезать вперед. Преступление вроде этого…
— Оно единственное? — спросила Элен.
Детектив взглянул на нее поверх стола с царившим там беспорядком.
— Единственное?
— Мне рассказывали о некоторых случаях. Убийства. Этим летом.
Детектив покачал головой.
— Я не слышал. Была вспышка хулиганства, одна женщина попала в больницу на неделю или около того. Но никаких убийств.
Детектив ей понравился. Открытое лицо, в глазах приятная мягкость. Не боясь, что ее слова прозвучат глупо, Элен воскликнула:
— Зачем выдумывают подобную ложь? Про людей с выколотыми глазами. Ужасно.
Следователь почесал длинный нос.
— Мы тоже слышали, — подтвердил он. — Люди приходят и признаются в любой чепухе. Говорят ночь напролет о том, что они сделали. Или им кажется, будто сделали. Излагают мельчайшие подробности. Но стоит проверить, и все оказывается выдумкой. Фантазией.
