— Немного, — нерешительно ответила Элен. — Вы не скажете, что случилось?
Женщина инстинктивно прикрыла рот рукой, словно пыталась не дать вырваться словам. Это не помогло.
— Ребенок, — ответила она.
— Керри?
— Кто-то забрался в дом с черного хода и перерезал ему горло.
Элен почувствовала, что снова покрылась потом Перед ее внутренним взором возникла картинка: газета во дворе Энн-Мари взмывает и падает вниз.
— Нет, — прошептала она.
— Точно.
Она смотрела на стоящую перед ней вестницу судьбы, а губы сами говорили:
— Нет.
В такое невозможно поверить, и все-таки никакие уговоры не спасали от крепнущего осознания ужаса.
Она повернулась к женщине спиной и побрела прочь. Она знала: тут не на что смотреть, да если бы и было, она не желала ничего видеть. Люди, выходившие из домов по мере того, как распространялись слухи, проявляли любопытство, вызывавшее у Элен отвращение. Она не из таких и никогда не станет такой. Ей хотелось ударить по их возбужденным лицам, чтобы привести людей в чувство; ей хотелось крикнуть: «Вы собрались поглазеть на боль и горе. Зачем? Почему?» Но у нее не осталось мужества. Отвращение лишило ее сил, и она смогла лишь уйти прочь, оставив позади развлекающуюся толпу.
Тревор вернулся домой. Он не пытался объяснить свое отсутствие и ждал, пока Элен сама начнет его допрашивать. Увидев, что она не собирается этого делать, он проникся мягким добродушием, что было еще хуже выжидающего молчания. Элен чувствовала, что отсутствие интереса с ее стороны обескуражило его больше, чем ожидаемый скандал. Но ее это не волновало.
Она настроила радиоприемник на местное вещание, где передавали новости. Слова женщины из толпы подтвердились: Керри Латимер был мертв. Неизвестный или неизвестные проникли в дом через заднюю дверь и убили ребенка, который играл в кухне на полу. Полицейский чин, ведающий связями с общественностью, нес обычные пошлости, называя смерть Керри «неописуемым преступлением», а злодея — «опасной и глубоко ненормальной личностью». Один раз эта риторика показалась уместной, и голос мужчины дрогнул, когда он заговорил о сцене, представшей глазам полицейских в кухне Энн-Мари.
— Радио? Зачем? — внезапно спросил Тревор, когда Элен трижды прослушала сводку новостей от начала до конца.
Она не видела причин скрывать от него то, что пережила на Спектор-стрит. Рано или поздно он все равно бы узнал Бесцветным голосом она кратко обрисовала случившееся в Баттс-корте.
— Энн-Мари — это женщина, которую ты встретила, когда ездила туда в первый раз, верно?
