В тусклом свете звезд Хемингуэй и Райли смотрели друг на друга.
— Спасибо, — произнес Алекс, протягивая руку. — Не знаю, почему вы это сделали, но все равно — спасибо.
Писатель крепко пожал ему руку.
— Просто не люблю хамов — вот и все.
— А я думал, журналисты ограничиваются тем, что смотрят и описывают, как другие проливают кровь.
— Не все журналисты одинаковы. Как и не все солдаты.
— Простите, что перебиваю, — вмешался Джек, который как раз заканчивал привязывать часовых. — Но я не уверен, что после вашего вмешательства наше положение улучшилось. Скорее наоборот.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Алекс.
— Все очень просто. До сих пор мы спокойно сидели под арестом, ждали трибунала, который вряд ли приговорил бы нас к расстрелу. Зато после этого, — он указал кивком на связанных солдат с кляпами во рту, — едва ли что-то может нас от него спасти.
Хемингуэй снял берет и почесал затылок.
— Я это сделал, чтобы вы смогли бежать, — ответил писатель. — Отсюда недалеко до французской границы. Кроме того, вы можете сесть на корабль в Барселоне или Валенсии, и он увезет вас из страны.
Алекс Райли покачал головой.
— Я не собираюсь бежать, — твёрдо сказал он. — После всего, что мы пережили на этой войне... Нет, я не намерен дезертировать.
— В таком случае... Что вы собираетесь делать?
Райли глубоко вздохнул и ответил:
— Я собираюсь помочь крестьянской семье пересечь линию фронта, как обещал.
— Вы серьезно? — недоверчиво посмотрел на него журналист. — Вы действительно все еще собираетесь им помочь — после всего, что здесь произошло?
— Разумеется, и теперь у меня для этого больше оснований, чем когда-либо. Уж если меня все равно собираются расстрелять, так пусть хотя бы будет за что.
— А не лучше ли, — снова вмешался галисиец с задумчивым видом, — не лучше ли пойти по третьему пути? Тогда мы сможем избежать и дезертирства, и расстрела.
Моряк и журналист повернулись к Джеку, который задумчиво почесывал подбородок с недельной щетиной.
— Что, если мы все же поможем этим крестьянам, но вернёмся до рассвета и притворимся, будто ничего и не было?
Алекс смерил его недоуменным взглядом.
— Будто бы ничего не было? — Он указал на обоих часовых, глядевших на них вытаращенными глазами. — Боюсь, что притворяться уже поздно, Джек.
— Не беспокойся, — улыбнулся тот. — Этим двоим так же ни к чему поднимать шум, как нам — пытаться бежать. В их интересах, чтобы Марти ничего не узнал о случившемся сегодня ночью. Так что... если мы благополучно вернемся к рассвету, то развяжем наших друзей и вновь сядем на их места, никто не узнает, где мы были ночью.
