Райли повернулся к другу.
— Ты знаешь, что будет, если кто-нибудь распустит язык?
— Никто не распустит, все будут молчать, — ответил Джек. — Ты же сам знаешь это не хуже меня.
— А если нас схватят? Вдруг генерал был прав, и этот фермер — действительно вражеский агент? Что, если сейчас у него в доме засел целый отряд легионеров, который только и ждет, когда мы туда сунемся?
Хоакин Алькантара нахмурился и скрестил на груди руки.
— Скорее уж мы обнаружим там саму Пресвятую деву, — раздраженно бросил он. — Опасность подстерегает нас ежедневно и ежеминутно, но это не мешает нам поступать по совести. Итак, мы пойдем вместе. Ты и я. Договорились?
Райли, конечно, с самого начала понимал, что разговор закончится именно этим, как всегда и бывало, но что поделаешь, если это был для него несколько эгоистичный способ очистить свою совесть? Если бы во время вылазки — или после нее — с галисийцем что-то случилось, он, по крайней мере, мог бы утешаться тем, что постарался его отговорить.
Джек, со своей стороны, тоже понимал, что эти недолгие споры всегда заканчиваются одним и тем же, и несколько подыгрывал другу. Он сам был свидетелем того, что произошло во время сражения при Хараме полгода назад, и прекрасно знал, как терзает его друга неспокойная совесть. И если эти пререкания могли хоть как-то облегчить душу Райли и хоть немного прочистить ему мозги, то Джек был этому только рад.
Галисиец чувствовал, что настойчивость Алекса в его стремлении спасти эту семью во многом объясняется желанием хоть как-то искупить вину. Собственно говоря, именно поэтому, едва оправившись после тяжелого ранения, он вернулся в батальон. Трагедия под Пингарроном и долгие месяцы пребывания в госпитале сильно изменили его характер — дерзкий и заносчивый офицер остался в прошлом, уступив место совсем другому человеку, более рассудительному и осторожному.
Райли положил руку на плечо сержанта и благодарно ему улыбнулся.
— Договорились.
Часы показывали без пяти минут десять. Алекс и Джек засели в кустах под покровом темноты, дожидаясь, пока Лоу отвлечёт часового и предоставит им обещанные пять минут, чтобы покинуть лагерь.
Формально, конечно, никто не знал, что они задумали, но в такой большой компании скучающих солдат без слухов никак не обходится, а потому многие провожали их одобрительными молчаливыми кивками.
Алекс вновь взглянул на часы, подставив их под тусклый звездный свет, отражавшийся от металлического браслета.
