Ну, а когда речь идет о диктаторе, то он и подавно располагает не большей свободой выбора в своих действиях, чем акробат, который стоит на самой вершине человеческой пирамиды…
Мэри прислушалась на мгновение к разговору брата с его приятелем, но их допоздна затянувшийся спор уже достиг той стадии, когда все начинает повторяться снова и снова.
— Одиннадцать часов, — сказала Мэри. — Я, пожалуй, лягу спать, но вы, пожалуйста, не… — добавила она, и Джереми тотчас встал и рассыпался в извинениях — он и так слишком злоупотребил ее гостеприимством.
Огастин проводил Джереми до двери и помог ему зажечь велосипедный фонарь. Отец Джереми был сельским священником и располагал весьма ограниченными средствами (не исключено даже, что Джереми придется поступить на службу).
— Какой восхитительный вечер я у вас провел! — с восторгом, граничившим с изумлением, воскликнул Джереми. — Даже не упомню, когда еще было мне так приятно! — Он вскочил на велосипед и закрутил педалями; правая рука его безжизненно повисла.
Огастин направился к себе в спальню. Но не успел он пересечь бальный зал, как до него долетел тоскливый, жалобный крик.
Полли — это столь нежно оберегаемое всеми дитя — душил кошмар. Уже не раз случалось, что стоило Полли начать погружаться в сон, как все пространство вокруг нее вдруг заполнялось руками. Они не угрожали ей — это были просто руки. Руки вырастали из пола, свисали с потолка, возникали в воздухе, и как ни мала была Полли, но даже ей становилось среди них тесно. Впрочем, все это обычно было не так уж страшно, но сегодня ночью Полли мучил настоящий кошмар — такого ужаса она еще никогда не испытывала.
Сначала все происходило в буфетной мистера Уонтиджа, и там сидела миссис Уинтер в своем воскресном чепчике и пелерине. И вместе с тем это была не совсем миссис Уинтер… Скорее, это был просто лев, одетый в платье миссис Уинтер, и он сказал Полли самым ласковым голосом: «Мы съедим тебя сегодня на ужин».
Полли в ужасе попятилась от него и увидела остальных взрослых — всех, кто был всегда так добр к ней, — они неподвижно стояли вдоль стен, окружая Полли кольцом. И все они тоже превратились в разных хищных зверей, хотя, быть может, с виду и не совсем походили на них.
И тут она увидела Гастина: он как ни в чем не бывало стоял возле обитой байкой вращающейся двери, что ведет в коридор, в конце которого находится кухня.
Это-то уж, конечно, был настоящий Гастин, он-то уж не мог ни во что превратиться!
