В таких вот обстоятельствах им посчастливилось не подпасть под влияние страха, не стать добычей взрывов и пуль, но ведь на всей широчайшей линии фронта каждый из его товарищей при каждом вылете делал то же самое. Так, может быть, следует награждать всех, причем ежедневно? В чем состояла его особенная заслуга, исключительность его поступка? Он окинул взволнованным взглядом близкие ему лица, пытаясь найти в них объяснение, но обнаружил лишь спокойное уважение.
В этот момент со своей наградой вернулся Клод. Жан увидел на его отражавшем все внутренние переживания лице то же равнодушное выражение. Он подумал: «Этот-то уж смог бы мне объяснить».
Еще ни разу со времени своего возвращения он не ощущал себя таким близким Клоду и столь же неспособным ему довериться. Почувствовав этот смутный порыв, Мори ощутил надежду, что необъяснимая натянутость в их отношениях, с каждым днем все возраставшая, наконец рассеется в этот час, когда на виду у всей эскадрильи их экипажу вручались свидетельства проявленной ими доблести.
— Этот крест, — сказал он вполголоса, — дорог мне только потому, что вручен одновременно с вашим.
Прежде чем молодой человек смог ответить, Тели воскликнул:
— Мори, Эрбийон, и вам не стыдно? Вы забыли чокнуться. А к тому же у нас принято, чтобы те, кто получают пальмовую ветвь вместе, расцеловали друг друга!
Клод наклонился к стажеру. Вся нежность, которую он питал к Эрбийону, отразилась в изгибе его долговязого тщедушного тела. Однако молодой человек не шелохнулся.
Как бы ни хотел он сделать то, о чем просил Те-ли, эта задача оказалась для него непосильной. Тело отказывалось повиноваться. Он бы ни за что не дал под взглядом капитана, при товарищах этого поцелуя Иуды. Так низко он ни за что не опустится.
— Ты спишь? — воскликнул Тели.
Эрбийон упрямо уставился в стол.
— Да это животное опьянело! — сказал изумленный капитан. — Встряхните его.
Однако Клод отскочил назад, чтобы случайно не соприкоснуться с молодым человеком. С натянутой улыбкой он сказал:
— Господин капитан, прошу вас, не настаивайте. Я знаю, что Эрбийон не любит публично выражать свои чувства.
— Парень рехнулся, честное слово, — проворчал Тели.
Затем, заметив смущение, вызванное происшедшим, он воскликнул:
— Заседание окончено. Кто поедет со мной на новую сто пятую батарею?
— Я, — ответил Жан, вырванный из своего жуткого оцепенения страхом перед тем, что ему придется остаться с Мори наедине.
— Крошка проснулась, — сказал капитан. — Крошка хочет похвастаться своим крестом перед артиллеристами! Ну ладно, поскольку сегодня я ни в чем не могу тебе отказать, поехали.
