Лайон ждал.
– Пока он говорил глупости на отвлеченные темы – я терпел… Будь я трезвый – я бы и дальше терпел. Но когда он начал рассказывать, что Брет его любит, а ко мне относится с сочувствием и терпит меня чуть ли не из милости… Это меня-то, с которого Брет писал половину своих картин – я был для него незаменим, вы же наверняка это знаете! Вот тут мне кровь ударила в голову. Я подскочил к этому подонку Хэйли, схватил его за горло и стал душить.
Линк посмотрел на свои руки.
– Даже не верится, что я это сделал вот этими самыми руками.
Тут Джон остановился и надолго умолк.
– А он бился? Вырывался? – спросил Лайон осторожно.
– Верите ли – ничего не помню. Пришел в себя я уже в полиции.
– Я вас отвлеку на минуту. Тут наши врачи попросили меня дать вам вот эту штуковину. Нажмите ее сначала левой рукой, потом правой, потом двумя… Только не торопитесь, чтобы я успел записать показания… – И О’Рэйли передал Линку черный динамометр с циферблатом. – Да! Очень важно: жмите изо всех сил – от этого вашего результата многое зависит, по словам докторов.
– Постараюсь.
Джон действительно старался, даже покраснел от натуги. Результаты этих стараний, однако, по таблице, которая была в кармане у Лайона, были на уровне среднего школьника седьмого класса.
И Лайон, вполне удовлетворенный, вернул разговор к происшедшему:
– Сколько же времени вы были без сознания?
– Я не уверен, что был без сознания, – уточнил Джон. – Это важный момент: может, я и делал что-то, но я не помню ровным счетом ничего.
* * *
– Вы заставляете меня заниматься вещами, которые мне несвойственны… – Доктор Левайн глядел на Потемкина не то чтобы осуждающе, но с укоризной.
– Два человека убиты, профессор. То убийство годичной давности, если я верно оцениваю ситуацию, может иметь того же автора, что и недавние…
– А тот, кто признался?..
– Мы к нему сейчас вернемся… Наши люди сейчас проверяют некоторые обстоятельства. Если мои подозрения верны – мы скорее всего получим санкцию на эксгумацию.
Левайн взялся руками за голову.
– Но самое плохое, – продолжал Потемкин, не поднимая голоса, – самое страшное, что если интервал между первым и вторым убийством был год, то интервал между вторым и третьим – неделя. Должен ли я вам говорить, чем именно это чревато?
Левайн нажал кнопку у себя на столе:
– Рона, мое расписание сдвигается на полчаса… Ввиду чрезвычайных обстоятельств. Обзвони тех, кто с одиннадцати. Перед теми, кто явится раньше, – извинись, им придется подождать. – И поднял глаза на Потемкина. – Что вас конкретно интересует?
