Убитый лежал недалеко от воды. Ребятишки сразу же узнали в нем страхового агента Ваньку Кудрявчика, который еще накануне вечером ходил по их деревне. Перепуганные, они бросились к дому. До деревни здесь было около километра, и все расстояние они мчались не оглядываясь.
Узнав о случившемся, колхозный бригадир и еще двое мужиков пошли к озеру.
Кудрявчик был зарублен топором. И, скорее всего, не в бору, где теперь лежал, а в другом месте. Потому что кровь с него была смыта и возле тела на земле виднелись глубокие вмятины от колес телеги и лошадиных копыт. Значит, привезли Кудрявчика сюда, возможно, собирались сбросить в воду, да почему-то не сделали этого. Колея выводила на дорогу и сворачивала к деревне.
Бригадир распорядился дежурить возле убитого, тотчас оседлал колхозного жеребца и поскакал на полустанок, где находилась милиция. До полустанка было около пятнадцати километров сырым болотистым лесом. Дорога грязная, ухабистая. По обочинам ее и даже прямо на ней рос тростник. Ухабы, как пруды, были подернуты зеленой ряской. Не дорога, а мученье. Жеребец то поскальзывался на синей глине, то по колена увязал в торфяной каше. Он взмок, покрылся мыльной пеной, но бригадир все гнал и гнал его, взволнованный происшедшим.
К полудню в деревню понаехала милиция. Фотографировали убитого, замеряли расстояние между вмятинами от колес, допрашивали ребятишек.
Следователь сразу же нашел телегу, на которой был привезен убитый. Но как определить, кто это сделал? Деревня Забор довольно большая. А все телеги стояли на улице возле скотного двора, на ночь их никогда не убирали. Упряжь хранилась рядом в сарае — тоже, если понадобится, приходи и бери, спрашивать разрешения не надо. А кони паслись на лугах за деревней. Обычно их никто не охранял: стреножат и выпустят на ночь и только утром придут за ними.
— У нас всегда так было, с образования колхоза. И до войны так делали, и теперь, — объяснял следователю колхозный бригадир. — Но не было случая, чтобы что-то взяли, первый раз так…
— До войны — иное дело. А сейчас — после войны, — назидательно заметил следователь, еще совсем молодой парнишка, недавно окончивший институт и присланный сюда, в этот дальний глухой угол Псковщины, по распределению.
— Да ведь уже шестой год пошел, как окончилась.
Следователь промолчал, и бригадир, вздохнув, покорно согласился:
— Моя вина… Но ведь всегда оставляли. Кто бы мог подумать…
— А между прочим, почему ваша деревня так странно называется — Забор? — поинтересовался следователь.
