* * *
Вот и сейчас, сидя в любимом кресле, батюшка в который раз спрашивал себя: почему отец Василий запел, когда надо было читать?
Об этом он спросил у дьякона, когда они возвращались домой.
— Не знаю, — ответил тот растерянно. — Как-то само собой получилось…
— То есть ты заранее не думал, что в этом месте будешь петь? — допытывался отец Иоанн.
— Не думал.
— Но почему запел?
— А вы почему запели?
— Да и я не знаю, — тоже растерянно сказал отец Иоанн. — И все запели… да на коленях!
— Это, батюшка, знаете… наверное, свыше, а?
— Да, вот и я… — отец Иоанн как-то странно огляделся по сторонам, словно кого-то искал. — Ладно, прощай, отец Василий! Сегодня у нас что? Бессребреников Коему и Дамиана поминали… А завтра? Ладно, я дома посмотрю! — и отец Иоанн направился к своему дому.
Он надеялся, что попьет чайку и успокоится. Но чай нисколько не помог. Грудь теснило, он почувствовал, что плачет.
— Да что с тобой, батюшка? — матушка, наблюдавшая за мужем из-за портьеры, отделявшей столовую от кабинета отца Иоанна, вошла к нему быстрой походкой.
— Да я…
Отец Иоанн уже не плакал, а рыдал.
— Батюшка, миленький, ну не надо, не надо! — она взяла его голову в руки и прижала к себе. — Ну что ты, что? Неужели не надеешься на милость Божию?
— Да как, как не надеяться? И на гнев его надеюсь! Призовет мучителей всех Господь к ответу, призовет! И пойдут они — все до единого — в геенну огненную на веки вечные!
— Пойдут, батюшка, пойдут! Они же кого под охраной-то держат? Помазанника Божия!
— Ох, тяжело мне, сердце рвется!
Рыдания не стихали, и он не знал, как их остановить. Все же взял кружку, которую протянула ему матушка, попробовал сделать глоток.
— Они, царь-то… и все… сами себя нынче отпели!..
— Как?
— А так! Василий запел «со святыми упокой», и все запели… и я…
— Запели?
— То-то и оно!
Он еще отхлебнул. Руки его тряслись, кружка ударялась о зубы. Матушка помогла мужу сделать глоток.
— А может, оно и хорошо! А то кто же их отпоет, если…
Они посмотрели друг другу в глаза и замолчали. Прожили они вместе уже больше тридцати лет и научились все понимать без слов.
— Значит… — начала матушка.
Однако отец Иоанн ее перебил:
— Они, выходит, поняли. Да и как не понять! Ты бы на коменданта посмотрела. Во время службы на подоконнике сидел. Только что не курил.
— Батюшка, давай я тебе другого чайку сделаю. У меня в шкатулочке запасец остался — «индейского».
— Ну давай «индейского», — отец Иоанн улыбнулся сквозь слезы, глядя на лицо жены, которое он знал до каждой черточки.
